Санки

– Я, я, я перепутал, простите! – Схватив свой упавший на пол рюкзак, выскочил из класса и побежал в свой, закрывшийся прям перед моим носом.

– Простите, можно войти? – спросил я, чувствуя, как сводит правую ногу.

– Заходи, – пренебрежительно сказала математичка, даже не взглянув на меня.

На уроке я отличился, но не в обычную сторону, а в обратную: решил задачу у доски, ответил на все устные вопросы и даже помог Витьке доделать его вариант, когда у меня осталось немного свободного времени. Дроби оказались несложной темой, которую мы прошли еще в прошлой четверти, и я легко справился с ней. Дену она далась сложнее, он ничего не решил, а болтал весь урок с Пашкой, сидя за последней партой. За минуту до звонка математичка объявила оценки за урок: у меня – 5, у Витька 4, а Дену влепила 2/2 – за работу в классе и домашнюю, но его слова учительницы ничуть не напугали, он даже не поднял голову, услышав свою фамилию. Есть только один человек на свете, которого боится Ден, – это отчим. Я видел его однажды и могу признаться, что сам испугался не на шутку, хоть и не имею к нему отношения. Он высокий, жилистый, руки от плеч и до кистей покрыты татуировками, ходит в оборванной майке и всегда держит сигарету во рту. Отчим моложе его матери почти на 10 лет. Однажды пришел на собрание и вмазал Дену по лицу при всем классе, потом бросил его на пол и прижал ногой так, что казалось, кости потрескаются, словно ореховые скорлупки. После этого случая Ден был как шелковый целую четверть, а потом вернулся к привычному поведению.

Я сложил учебники, а Витька в это время достал из портфеля мятый бутерброд, разломил его пополам и протянул мне большую часть.

– Спасибо, не голоден, – поблагодарил я Витька, разглядывая его грязные, засаленные колбасой руки.

Мне правда очень приятно его внимание, а точнее – плата за помощь в математике, но это против моих правил. Я строго убежден, что помогать людям нужно бескорыстно, искренне и от души, а делать это за еду унизительно, для самого себя в первую очередь. Ден тут же выбил еду из его рук, неожиданно оказавшись сзади.

– Так-так! Это кто тут у нас подружился с чокнутым? Против класса пойдешь? – Ден схватил Витька за грудки, а ногой наступил на половину его бутерброда, что упала на пол.

Рубашка затрещала, и кусок воротника оторвался, оставшись в его кулаке. Витек захныкал, то ли от испуга, то ли от жалости к бутерброду. У меня в венах забурлила кровь, она быстро заполнила пустые тонкие вены в руках и ногах, сделав их непривычно сильными, во рту появился странный привкус сигарет. Я пробовал курить лишь однажды, это было очень давно, на холме, что отделяет наш город от всего остального мира, и мне тогда это занятие сильно не понравилось.

– Оставь его в покое! – сказал я не своим голосом, схватил Дена за руку и отшвырнул в середину класса с такой силой, что он отлетел и ударился о парту.

Парта завалились и упала, толкнув следующую, та в свою очередь толкнула третью, весь ряд с грохотом падал на пол, разбивая лед моего негодования, что таилось внутри меня долгое время. Дену было очень больно, но он поднялся и принял позу, выставив кулаки вперед. Ребята обступили нас, готовясь наблюдать драку.

– Лучше не вставай! Лучше не вставай! – кричал настоящий я Дену, находясь где-то глубоко внутри этого чудовища, а зло, что овладело мной, рвалось в бой.

Ден ударил первый, его кулак попал мне в грудь, но удара я не почувствовал, в ответ схватил его руку и сжал с такой силой, что кости на этот раз действительно треснули, как ореховые скорлупки. Его лицо покраснело и затряслось от ужаса, я вцепился обеими руками в его шею и поднял все тело вверх, собираясь оторвать голову, будто это бутон весеннего желтого одуванчика, но вовремя обуздал свои чувства и просто отбросил его к стене, с силой еще большей, чем прежде. Класс застыл в ужасе, их лица были бледные, я вдохнул носом и почувствовал резкий запах страха, что наполнил класс. Девчонки завизжали от ужаса, мальчишки сторонились, пятившись назад, не в силах оторвать он меня взгляд. Мои глаза, налитые кровью, осматривали всех, видя в каждом человеке его слабости и пороки. Наконец я добрался до Витька, он стоял открыв засаленный колбасой рот и восторженно хлопал глазами.

Я остыл. Кровь побежала по сосудам в прежнем ритме, ребята выбежали из класса, а Ден продолжал лежать не шевелясь и жалобно постанывать. Я знал, что его кости переломаны, знал, какую боль он испытывает, но эти травмы были не смертельны, они даже не дотягивали до тех, что нанес он мне своими армейскими ботинками тогда у школы.

Я подал ему руку, чтобы помочь подняться, а после собирался обнять его и предложить перемирие. Он дал руку, оперся на меня, а второй вытащил из кармана маленький складной ножик и попытался ударить мне в ногу, но пальцы на руках отекли и никак не слушались его команды.

– Эх ты, – я бросил его на пол и вышел из класса.

Есть люди, которые не учатся на своих ошибках, а только усугубляют их с возрастом и опытом.

13

Я понял, что не в силах контролировать свой гнев, превращающий меня в красноглазое чудовище, способное убить всех, кто не поступает по-моему. Это сокращало время на раздумье, и я снова почувствовал, как закипает моя кровь, а кожа все больше съеживается и стареет. Вечер я провел в своей комнате, стараясь не показываться родителям на глаза под предлогом уроков, я обложился книгами и тихо сидел, рассматривая ключи и анализируя всю информацию, которую знаю. Надо бы еще раз поговорить с кухаркой, почему она возит эти санки, если они не ее. Меня тут же осенила мысль, которая была так очевидна, но не посещала меня ранее: ее ужасная кожа, красные глаза, санки – все это очень походило на то, что происходит со мной сейчас. Возможно, она тоже жертва. Нужно срочно увидеться с ней и все разузнать.

Мама принесла мне ужин в комнату и хотела осмотреть мои локти, но я отказался в жесткой форме, сказав, что уже все прошло. Затем в дверь постучали, я подумал о сегодняшнем дне – ведь это не может сойти мне с рук, весь класс видел меня чудовищем и то, что я сотворил с Деном.