— Будто бы товарищ-то его, Евпиногора, в царя стрелял.
— В царя?!
— Да, в царя, и был повешен. А нашего-то и других прочих, что были с ним заодно, — в Вятскую ссылку.
— Не похоже, чтобы такой тихий, душевный человек на царя покусился.
— Погоди, мать, — остановил Николай Никифорович. — А за что же они царя-то хотели порешить?
— Вроде бы за то, что народ прижимает. Народу послабление думали сделать.
— Бона какие дела… То-то он давеча нам про ягненка читал. Видать, не прост человек. Как там, Степка, в книжке-то сказано?
— «У сильного всегда бессильный виноват», — выкрикнул Степка.
— Конечно, народу не сладко живется. У нас хоть не было крепостного права, а прижимали так, что вздохнуть мужику не давали. Вроде бы государственные крестьяне мы, а тому неси, этому волоки, энтому отдай! А от чего отдавать-то? Земли мало, да и та совсем не родит. Силы в ней нет — один песок! Только сено, грибы да ягоды выручают. Но и они не каждый год растут… Если б мужики не подавались в отхожие — давно бы перемерли. Мы еще, слава богу, лошадями перебиваемся. И то из-за этих волков двуногих иной раз туго приходится… Да, верно он про ягненка… Верно! Ты эту книжечку, Степка, в училище не таскай. За такие слова небось начальство по головке не погладит.
— Нет, я ее дома буду читать.
— Гляди Егор-то Ильич каков! А? Самого царя-батюшки не побоялся.
— Он хотя и тихий, но страсть какой отчаянный, жандармов совсем не боится, — сказал Степка.
— А ты почем знаешь?
— Мы с Пашкой слышали, как он на них кричал.
— Ну ладно, будя об этом! — прикрикнул отец. — Подавай, мать, кашу, надо успеть управиться засветло.
Семья Халтуриных жила дружно, работяще. Сам Николай Никифорович был мужик грамотный, смекалистый и не любил сидеть без дела.
Земля вокруг скудная: суглинок да супесь, а в дому — десять ртов — не шутка! Может быть, из-за скудных земель и не было в здешних местах помещиков, а крестьяне считались государственными: платили налоги и жили кто как умел.
С незапамятной поры вятский мужик должен был изобретать разные приработки, чтоб не умереть с голоду. Благо — вокруг леса, да такие, что медведь заблудится. А лесная сторона, известно, не только волка, но и мужика досыта накормит. Издавна научились крестьяне кто липу драть, а кто деготь гнать. У Халтуриных было заведено, чтоб работали все — от мала до велика. Жать не можешь — колосья собирай. Косить не под силу — по грибы ступай. Летом вставали с петухами: кто коров пасти, кто лапти плести.
Когда был в силе дед Никифор, Николай со старшими сыновьями хаживал с ним в отхожие — плотничать и столярить. Все Халтурины были плотниками и столярами первой руки. Дом ли срубить и украсить его причудливой резьбой, мебель ли смастерить или какую отделку в богатых хоромах — лучше Халтуриных мастеров не сыскать. Хаживал дед Никифор со своею артелью, составленной из братьев, сыновей и внуков, до самого Петербурга. Работал в Казани, в Нижнем, в Москве. Реками да по бездорожью добирался до Перми, до Екатеринбурга и дальше.
Когда он одряхлел, артельным стал старший брат Николая Никифоровича — Василий.
ebooksa