Охота на Лунина

– Лунин, – Карпольцев жалостливо взглянул на следователя, а затем быстро выхватил у него из рук пакет, – я уже десять лет как работаю в этом кабинете один, так что если ты долбишь кулаком в эту дверь, то говорить о том, что пришел именно ко мне, вовсе не обязательно. Мне кажется, это очевидно любому человеку с мало-мальскими зачатками интеллекта. Если, конечно, они у него есть.

Жалость во взгляде криминалиста уступила место сомнению, затем в нем промелькнула заинтересованность, но лишь потому, что взгляд этот сосредоточился уже не на Лунине, а на содержимом оказавшегося в руках Карпольцева пакета.

– Коньяк… Армянский… Пять звездочек… Ноль семь…

После каждого слова или короткого словосочетания, характеризующего принесенное посетителем подношение, Михаил Петрович делал долгую, вполне театральную паузу, что давно не бывшему в театре Лунину нравилось не очень. Что Илье нравилось, так это то, что после каждой паузы голос Карпольцева звучал если не дружелюбнее, то, во всяком случае, снисходительнее.

– Ну, заходи, раз пришел! – Последняя фраза прозвучала почти приветливо.

Оказавшись в кабинете криминалиста, Илья сразу заметил орла, распростершего крылья над верхней полкой стеллажа, заваленного переданными на экспертизу вещественными доказательствами. Орел снисходительно посматривал на Лунина с высоты занимаемого положения и всем своим видом давал понять, что менять его отнюдь не намерен.

– Итак, Лунин, чем обязан? – Карпольцев спрятал пакет с коньяком куда-то под стол, и снисходительность в его голосе тут же исчезла. – Только не говорите мне, что я должен повторно снять отпечатки с вашего пернатого друга.

– Он не мой, – попытался защититься Илья.

– А мне все равно, немой он или говорящий, – раздраженно перебил его Михаил Петрович. – Лунин, ты же вроде как следователь!

– Следователь, – на всякий случай подтвердил Лунин.

– И образование у тебя, наверное, даже имеется, небось, по профилю.

– Юридическая академия, – Илья невольно расплылся в улыбке, как это всегда с ним бывало, когда речь заходила о годах его студенчества, – давно это, правда, было.

– Академия! Давно! – каркнул в ответ Карпольцев, ставший вдруг похожим на огромного старого ворона. Худой, сутулый, с кустистыми седыми бровями, он сердито посмотрел на Илью черными злыми глазами, отчего Лунину вдруг сделалось крайне неуютно. – А вот скажите мне, Лунин, вы, когда учились, занятия по криминалистике из лени прогуливали или из каких-то идейных соображений?

– Я не прогуливал, – растерянно пробормотал Илья, – почти не прогуливал.

– Лунин, не врите. Вашему простодушному лицу ложь не подходит ни интеллектуально, ни эстетически. Если бы вы посещали занятия, то знали бы тогда, как именно снимаются отпечатки с поверхностей, а также то, что сделать это повторно невозможно в принципе.

– Михаил Петрович, я знал, – Лунин почувствовал, что во рту у него пересохло, но попросить у Карпольцева воды не решился, – то есть, я хотел сказать, что я знаю, как снимаются отпечатки, но я надеялся…

– На что же вы надеялись, молодой человек, – ехидно перебил его криминалист, – что специально для вас будет сделано исключение или, быть может, что я быстренько изобрету новый способ. Скажу, так сказать, новое слово в современной дактилоскопии? Так вам тогда не ко мне надо было, а в церковь. Помолились бы, свечку Николаю-угоднику поставили. Глядишь, он бы вам и угодил. А что? Коли уж на иконах слезки проступают, почему бы вдруг на вашем орле новым отпечаткам не проявиться?

О том, что Карпольцев был убежденным атеистом и даже в некоторой степени богоборцем, был наслышан весь состав следственного управления. Знал Лунин еще и то, что за свои неудержимые и иной раз привлекающие излишнее внимание высказывания Михаил Петрович уже дважды получал официальные предупреждения о том, что оскорбление чувств верующих категорически недопустимо. Ознакомившись с документом, эксперт всякий раз хмурил кустистые брови и недоуменно озирался по сторонам, пренебрежительно скользя взглядом по портретам руководителей на одной стене и иконе Георгия Победоносца на другой, после чего недоуменно вопрошал:

– И где здесь вы видите верующих? Где вообще вы их видите?

В ответ, зная, что вступать в никогда быстро не заканчивающиеся дискуссии с Карпольцевым крайне утомительно, руководство молча указывало Михаилу Петровичу на дверь. В ответ на это эксперт закатывал глаза под потолок и, уже направляясь к выходу из начальственного кабинета, бросал последний аргумент в так и не начавшемся споре: