Цурюк

— Откуда вам это известно?

— Сорока на хвосте принесла, — невесело усмехнулся дядька.

— А подробности она не сообщила? Дата и место рождения, фамилия родителей?

— Тебе к чему? — Дерендяй подозрительно сощурился. Левин в ответ молча извлёк из-за ремня плазменный меч, другой рукой сжав под столом пальцы Катерины. Она прижалась к нему:

— Я с тобой.

Дерендяй вновь взялся за свой лапоть. Лицо его оставалось непроницаемо.

— Ну, что мне с вами делать? — проворчал он, доплетая ряд. — Посёлок Нема, будущую мамашу звать Чарушиха. Потомственная ведьма, по-простому — яга. Отец — Шаньгу, реликтовый гоминоид, за Диббука порвёт любого. К тому же там зреет ещё одна заваруха, так что мой вам совет — не совались бы вы со своей любовью в этот гадюшник. Сгинете ни за грош… Цивилизация ваша — тьфу, век бы её не видел… Бубен у меня на полатях цел — отправлю вас в какое-нибудь тихое времечко, детишек себе нарожаете…

— И что — мы можем выбрать для себя любое время? — Катя подняла вопросительный взгляд на Левина, зрачки её дрожали.

— Нам можно подумать? — тихо спросил тот, теребя рукоять меча.

— Думайте, — кивнул Дерендяй. — Время вам до первых петухов, потом лазейка закроется.

Взявшись за руки, любовники молча вышли за околицу.

ГЛАВА 47. СТАЛИН В ГОРКАХ

Сознание материалиста постоянно дремлет в мире социальных иллюзий. И только маг пребывает постоянно в мире реальных сил.

Г.Гурджиев

Блюмкин, сидя в камере, рвал на себе волосы. Лающие выкрики Хитлера из кабинета начальника Немского РОВД то и дело прерывались восторженным рёвом пьяных ментов…

Максим Максимович понял, каким образом он облапошился с этими простоватыми немцами. Весь фокус в том, что Сталин был выдернут из своего времени в точке бифуркации — в 18-м году от него напрямую зависела судьба фронта. Потому и будущее изменилось стремительно. Что касается Хитлера, этот перец на момент изъятия оставался неудачником без определённых занятий, и в нужный момент логика истории запросто выдвинула ему на замену дублёра. Так что никаких существенных сдвигов в 2012-м году нет и не предвидится… Зато здесь успех Адольфа был ошеломителен.

Никаких одиозных ассоциаций физиономии пришельцев не вызывали, напротив: сельские менты, уставшие, как и весь народ, от тотальной безнадёги и лживости властей, встретили пассионарных варягов с исконно русским радушием…

Из райотдела пьянка вскоре переместилась в станционный кильдым. Пышнотелая буфетчица Анютка, очарованная вальяжностью и богатым мундиром Гёринга, вскоре уже восседала у него на коленях. С кружками пива в руках они являли собой вполне рубенсовскую группу (жаль, этого не мог наблюдать героический Пётр Ганешин!) Фон Боль, бегло болтавший по-русски, чувствовал себя среди полицейских, как рыба в воде — когда Адольфа подводил словарный запас, он помогал ему с переводом:

— Наши братские народы — последние осколки осквернённой врагами Гипербореи! — вещал заезжий агитатор, артистично жестикулируя после трёхсот граммов. — Пора взять за шиворот всех, кто повадился перетапливать арийскую кровь в халдейский жир! Вернём народу принадлежащие ему по праву богатство и достоинство!

— Красиво поёт! — шепнул на ухо Тамбову отставник Профкомыч. — Что твой Жириновский…

— Вы спросите меня — что сегодня в состоянии пошатнуть Золотую пирамиду мировой олигархии? — чутко уловил переменчивые настроения аудитории Адольф. — Отвечаю вам — оружие возмездия существует! Это — дар наших с вами звёздных предков, и он спрятан здесь, под нашими ногами…