Цурюк

— В том-то и беда, — бургомистр потянулся к телефону, — что у неё аусвайс, подписанный лично Адольфом Хитлером. А то бы давно сгнила в лагере…

ГЛАВА 32. ГУСЛИ-САМОГУДЫ

Да если с любовью и милосердием — всё можно. Только дурость должна быть во время этого спасения: если по-умному делать, ничего не получится… Дурости побольше!

Ю.Мамлеев

С площади в поповский подвал доносился перестук топоров и крепкий, как осенние яблоки, матерок плотников, сколачивавших помост для виселицы. Левин прикрыл глаза и прислушался к себе: страха не было. Скорее нервное ожидание, сродни растрёпанным чувствам пассажира на перроне перед отправкой в неведомое…

— Эй, товарищ! — губ его коснулся округлый металлический предмет. — Причастился б ты…

Он открыл глаза — над ним склонилось плаксивое лицо Ефима Генералова с трясущимися щеками.

— Что вы мне суёте? — брезгливо отстранился Левин.

— Благодатный болт святого Атбросима! Когда церковь громили, я на всякий случай притырил.

— Ах, лижите сами ваш болт! — Левин отвернулся к стене. Но вскоре устыдился своей невольной грубости и спросил сокамерника:

— Вы ведь не верите в Бога? Чем в вашем случае может помочь христианская реликвия?

— С Богом у меня свои счёты, — буркнул Ефим, продолжая слюнявить заклёпку, — до вашего благородия не касаемо. А Болт — он сам по себе чудотворный. «Узы вериг отверзающий», такое у него свойство. Вдвоём бы мы его живо заактивировали — и адьё!

— Ладно, если вам от этого станет легче, причащусь. А всё же интересно — что там за непонятка вышла с Господом?

— Бабу он у меня увёл! — в сердцах брякнул Ефим, передавая Левину реликвию. — Купеческую вдову Деменьшину в монастырь родня забрила от греха, в невесты Христовы… Я с горя и запил…

Пряча улыбку, Левин принялся демонстративно бормотать над болтом. Вскоре понял, что губы его против воли шепчут фразы на малознакомом древнем языке. Тем не менее отчасти он сознавал их смысл, хотя и не успевал вникнуть — слова вылетали всё быстрей, закручивая сознание в водоворот образов. Когда Ефим в очередной раз глянул на него, Левин был далеко: пальцы его вцепились в болт мёртвой хваткой, а черты лица заострились, как у покойника…

* * *

Пролетая по чёрному тоннелю к свету, он разглядел внизу ощетинившуюся орудийными стволами громаду бронепоезда. В кабине шла оживлённая дискуссия, и Левин прислушался.

— А я вам говорю, что вы не справитесь с управлением, гражданин Галицын. Для этого нужны руководящие навыки! — Сталин, расположившись на месте машиниста, назидательно водил пальцем перед носом князя. — Ступайте лучше в пулемётную рубку и покажите Катерине, как стрелять. А сами, как дойдёт до дела, займётесь главным калибром.

— Ладно, — поморщился Галицын, — Спрячьте пальцы, кресла делить сейчас не время. Лучше скажите-ка, Джугашвили — отчего вы так уверены, что план старых шутов сработает? Фрау Грета ведь немка, а наш дедок уже час ведёт с ней сепаратные переговоры. Это не кажется вам подозрительным?

— У партии всё под контролем, — мудро усмехнулся в усы Коба. — Мазыкам нет смысла нас предавать — они заинтересованы в моём возвращении.

— Ну хорошо, допустим, прорвались мы сквозь немцев — фактор внезапности и всё такое… Но каким образом вы надеетесь открыть Портал? Ведь за Рябиновкой ветка упирается в тупик, и если мы не переместимся во времени…

— Хороший вопрос, — важно кивнул Коба. — Но вы не учитываете ещё одного фактора — фактора партийности. Если партия скажет «надо», любой Портал будет открыт к сроку.