— Что происходит? Ты можешь мне сказать?
— Мы едем в Оперу. Тебе нравятся Пласидо Доминго и Лючано Паваротти?
Вика смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Ушам своим не верю, — наконец произнесла она. — Ты пригласил меня в Оперу? Мы едем слушать музыку?! Ты… Черт, но тогда мне придется не верить и своим глазам! Ты… ты… ты кто вообще такой?
— Приличные девушки спрашивают об этом до перетраха.
— Ах ты, свинья! — Вика рассмеялась. — Я катаюсь на серфинге, ворую мотоциклы… Ой-лю-лю…
— Ни одно слово не было ложью. Иди переодеваться. До Мадрида лететь всего сорок минут.
— Мы летим в Мадрид?!
— Там прекрасный оперный театр. Он так и называется Опера. А я еще хочу предложить вам шампанского, сеньорита.
— Ты псих! Ты знаешь, что ты сумасшедший?
— Знаю. Мне это уже говорили. Но вчера, всего несколько часов назад, в твоем номере, а если уточнить — то в твоей постели, ты меня называла совсем другими словами.
— Очень деликатно с твоей стороны мне это напоминать. — Вика улыбнулась, к ее щекам чуть подступила краска. Но это вовсе не была краска смущения. — Ты тоже, кстати, был красноречив. — Она весело посмотрела на него.
А потом уже действительно смутилась.
— Еще одно слово, — произнес Леха, — и я последую за тобой туда, где ты будешь переодеваться, и заставлю повторить все сказанное вчера слово в слово.
Прямо к трапу самолета в мадридском аэропорту подкатил лимузин.
Вечерело, но было все равно жарко, под тридцать.
— Нелегко в такую жару болтаться в смокинге, — произнес Леха. В костюме он стал еще красивее. Он был похож на переодетого Тарзана. Какая-то нелепая история, чем-то похожая на перепутанную сказку про Золушку.
Вика усмехнулась.
Вечерняя испанская столица ждала их. Леха шепнул ей, что это один из лучших городов в мире.
Потом они были в Опере. Они сидели в ложе, слушали арии из опер и держали друг друга за руку. Царственная Монтсеррат Кабалье, Хосе Каррерас, Лючано Паваротти…