— Похотливый кот. Но очень важный. Почти надутый.
Андрей подмигнул ей. Впервые подобный диалог состоялся несколько лет назад, когда они решили уйти и создать свое дело. «Козел», «похотливый кот» и еще очень много терминов — это была их азбука, и они прекрасно понимали друг друга.
— Но не козел?
— Нет, умный, хоть и упертый. Однако — котяра…
— Все будет хорошо, Вика.
Вскоре почти все собрались, не было лишь президента, и решили начинать. Вику еще раз попросили выступить с мини-докладом, точно изложив все их предложения.
— Если у меня заболит язык, — тихо сказала Вика, — ты меня поддержишь.
— Не разговор, — отозвался Андрей. — Давай, удачи.
Вика начала свой доклад, прекрасно выстроенный и продуманный до мелочей. Лица сидевших напротив людей сначала казались непроницаемыми, но Викина речь была живой, ироничной, хоть и крепилась к железному костяку логики.
Да, не зря ее хвалят, голова у девки варит, золотая голова, а то, что ноги от ушей, — так это даже лучше… В глазах у Викиных слушателей появилось что-то новое и живое: сквозь завесу непроницаемости начал пробиваться интерес, желание обсуждать, задавать каверзные вопросы, которые Вика с легкостью отбивала, и через десять минут поняла, что Андрей прав — договор у них действительно в кармане. Потрудились они не напрасно, потрудились они на славу. А потом, когда Вика ответила на наиболее каверзный вопрос, появился президент. Он сделал знак, чтобы не отвлекались, и быстро прошел к своему месту во главе стола. Уселся, поднял голову и посмотрел Вике в глаза. И тогда она почувствовала, что слова, слетающие с ее языка, вдруг стали тяжелыми, как будто каменными, они застревали у нее в горле, вызывая удушье и не давая ей говорить. Вика не изменилась в лице, она пыталась продолжать свой доклад, несмотря на то что сердце бешено колотилось у нее в груди. Она посмотрела на Виноградова, на всех остальных, на Андрея, а потом произнесла:
— Извините. Мне надо выйти. — Она бросила взгляд на Андрея. — Ты продолжишь?
— Конечно. — Он поглядел на нее встревоженно. — С тобой все в порядке?
— Продолжи…
— Конечно, конечно, не беспокойся.
Замешательство было недолгим; Вика вышла, а Андрей остался отвечать на вопросы и заканчивать дело. Еще одно короткое замешательство: вслед за Викой вышел президент.
…Она стояла у окна, грудь ее плавно вздымалась, кулаки были сжаты.
Секретарь, командующая в приемной, решила, что у этой «пробивной шлюхи» наконец что-то не вышло. Видимо, у мадам что-то не стыковалось, вот и стоит как молодая кобылка и цокает копытом. Секретарь была суперпрофессионалом в своей области, дамой в возрасте. Для витрины здесь держали несколько длинноногих девочек, но настоящей хозяйкой в приемной была она. Секретарь — так она по крайней мере считала — знала про «Континент» все. И весь порядок в этой огромной империи держался на ее мудрых и усталых плечах. Звали ее Лидией Максимовной.
Понравиться ей в делах с «Континентом» уже было половиной успеха. Так она считала. Да и не только она одна. Эта молоденькая кобылка, которая, видать, сделала карьеру, прыгая из постели в постель, Лидии Максимовне сразу не понравилась. Еще до начала совещания Лидия Максимовна решила поставить ее на место; нет начальства — сиди, жди в приемной. Та уселась в кресло, закинула ногу на ногу. Конечно, что у нее еще, кроме ног-то… Закурила. Лидия Максимовна сказала, что у них не курят.
— Извините, — она затушила сигарету, — просто у вас здесь пепельница.
И улыбнулась.