Кацман нашел эту фотографию очень странной: Миша Монголец и его брат Тигран, пляж, морские волны, они строят какой-то замок из песка, оба смеются, и оба еще дети.
«Ну вот и началось, — думал Кацман. — Самое плохое из того, что можно было ждать. Они оба начали это».
5. Все меняется
— Черт тебя побери, Лютый, — говорил Игнат. — Так же не делается!
— Ну послушай…
— Нечего мне слушать!
— Ворон, ну я же тебе говорю…
— Лютый, я все понимаю, случилось горе. Кто угодно мог бы потерять голову. Но так не делается. Ты просил меня помочь, и мы решили сначала со всем разобраться. Ты же, не ставя меня в известность, начинаешь не поймешь что…
— Знаешь, если ты не хочешь слушать… Я тебе говорю: это не я!
— А кто?!
— Почем мне знать! Монголец… Я бы первым зарыл эту падлу, еще утром, но говорю тебе, это не я.
— Володь, покушение на него и убийство брата, и все в один день. Ты в своем уме?! Да мы с тобой уже живые мертвецы.
— Игнат, я клянусь собственным здоровьем, понимаешь меня?
— Лютый, если ты хочешь, чтобы мы вместе довели это дело, ты должен быть со мной честен. А ты устраиваешь криминальные разборки! И мы при этом торчим в больнице, как мишени в тире!
Лютый вдруг устало откинулся на спинку движущегося кресла и тихо произнес:
— Игнат, я ничего не устраиваю. Я потерял брата и найду того, кто это сделал. И если я пойму, что это Монголец, я не буду тебя спрашивать, как мне поступить. Но сейчас клянусь тебе, что это не я. Ты можешь мне поверить?
Братан… Игнат…
— Что ты хочешь мне сказать?
— Я матерью клянусь, что не делал этого. Понимаешь? Страшней клятвы нет.
— Что же происходит?