Арестант,

— Она любовница Гончарова? Секретарша? Как ее фамилия? Говорите, герр Фегельзанг! Вам хочется говорить. Верно?

Рудольф Беккер снова нажал на рычаг тисков. Раздался ржавый скрип. Еврейский мальчик прикусил нижнюю губу. Руди улыбнулся улыбкой истинного арийца.

— Номер счета, господин адвокат! Шепните мне номер счета.

Бледный луч фонаря стал ярче, он резал глаза, вспыхивал тысячами искорок на белоснежном снегу. Смотреть на тиски! Только на тиски! Там, за бьющим в лицо прожектором, должны стоять тиски…

— Кто эта женщина? Отвечайте! Дитер попытался сосредоточиться. Это ржавое пятно в углу — тиски? Да, это тиски с зажатой в них рукой еврейского мальчика. Штурмбаннфюрер Беккер повернул рычаг еще на одну восьмую оборота… Прекрати, Руди… Я только начал. Самое интересное впереди, Дитер. Скоро этот жиденыш будет визжать, как свинья.

— Где вы должны встретиться, герр Фегельзанг?

— В Варшаве, — простонал старик. — Это было в Варшаве.

— Хорошо, — быстро сказал Натан Когль. — А что было в Варшаве?

Огромные черные глаза еврейского мальчика и бледно-голубые прищуренные глаза Руди… Еще на одну восьмую… сдавленный стон из плотно сжатых детских губ.

— Вы встречаетесь в Варшаве? Когда? Где?

— Нет, в Квебеке…

Дитер Фегельзанг не мог видеть, как переглянулись между собой консультанты. В кейсе Гончарова помимо денег они обнаружили канадский паспорт. Клиент поплыл… Бывают, конечно, кремни, которым удается выстоять даже под сывороткой правды. Но таких единицы. Старик хорошо держался. На удивление хорошо. Но все же поплыл. Натан Когль закурил сигарету.

…Руди закурил сигарету. Еще одна восьмая поворота тисков, и у тебя, юде, захрустят кости. Понял? Ты запоешь, как твои братья! Мальчик судорожно сжал челюсти. И улыбнулся. И выплюнул на верстак гаража что-то розовое.

— Значит, в Квебеке… Когда? Где? Кто эта женщина?

Спасибо за науку, несломленный еврейский мальчик!

Благополучный цюрихский адвокат Дитер Фегельзанг с силой сжал зубы. Он победил! Он улыбнулся и вытолкнул изо рта блеклый старческий кусочек плоти.

— Что это? — спросил Коля ошеломленно.

— Язык, Николай Сергеич, — ответил Кравцов. — Язык.

На потном лице старого немца играла улыбка. Пузырилась кровавая пена. Шимон, — вспомнил он. — Мальчика звали Шимон.

— Во блядь! — ругнулся консультант Коля. — Инструктора никогда не говорили о судорогах. Как же так?