Мент,

— А он… жив? — спросил Виталий. — Парнишка-то?

— А идите вы все! — буркнул Петренко, махнул рукой и вышел. Уже в коридоре он добавил: — Пинг-понг, понимаешь.

Зверев, Лысый и Глеб разом встали. Сутулая фигура тюремного опера удалялась по коридору. Володя шел, по-стариковски шаркая ногами.

…Оказалось — пытали. Действительно током. Вещдоки — два куска провода с оголенными концами — валялись тут же, на полу.

Тощий пацан со смуглым восточным лицом сидел на шконке. В темных раскосых глазах стояли слезы. Пожилой контролер справно-душным видом курил около двери.

Лысый сел на шконку рядом с пацаном, спросил, заглядывая в глаза:

— Как ты, Китаец?

Пацан молчал, отворачивался к стене.

— Как ты себя чувствуешь? Может, к врачу? Зверев подошел к контролеру, негромко спросил:

— Что тут было, Григорий Василич?

— Да вот учудили… током, понимаешь, затеяли пытать Китайчонка. Вовремя я подоспел. Заглянул — двое держат, а третий проводами в грудь ему тычет.

— Кто? — спросил Глеб.

— А вон те уроды. Крыса, говорят… печенье у кого-то украл.

— Печенье, значит? — нехорошим голосом сказал Виталий и пристально посмотрел на тройку пацанов в углу. — Значит, печенье… Ну, ладно. А кто из вас додумался током пытать? Кто у нас такой умный? Ты, Костыль?

— Ну, я, — ответил угловатый подросток в тренировочных штанах и майке.

— Молодец, — сказал Лысый. — Вундеркинд. В школе осилил всего два класса, а в физике разбирается. Ну просто Луиджи Гальвани… Пойдем!

— Куда? — быстро спросил Костыль.

— Потолкуем, — ответил Лысый и поднял с пола провода. Он аккуратно свернул их и положил в карман джинсовой куртки. Костыль смотрел на него испуганными глазами. Китаец тоже.

— Э-э, ребята, — неуверенно сказал контролер.

— Все будет нормально, — ответил Глеб. — Не волнуйся, Григорий Васильевич.