Мент,

— Да вот Петренко…

— С Петренко мы все решим, Григорий Васильевич, — сказал Зверев.

Виталий взял Костыля за локоть, повел к двери. Проходя мимо Китайца, остановился, спросил:

— Уверен, что обойдешься без врача?

Китаец кивнул.

Костыля привели в камеру Глеба. Солнечный свет уже погас, за окном висели синие сумерки. Расселись. Костыль стоял посреди камеры, старался держаться независимо. Лысый налил в стаканы водки, посмотрел на Костыля.

— Выпьешь?

— А чего ж? Я один могу целую бутылку выжрать.

— Действительно вундеркинд, — вздохнул Лысый, достал кружку и плеснул в нее водки. Протянул Костылю: пей.

— А… вы? — спросил тот.

— Может, мне и на брудершафт с тобой выпить?

Вундеркинд Костыль неуверенно посмотрел на Виталия. Слово брудершафт было ему незнакомо… бил в ноздри запах водки. Костыль выпил. Ему протянули хлеб с куском жирного копченого угря и долькой лимона. Он проглотил это мигом, жадно посмотрел на стол, но больше ни выпить, ни закусить ему не предложили.

— Ну, расскажи нам, Костыль, как жить собираешься? — спросил Виталий.

— Я по-черному жить буду… вором.

— У-у-у, — сказал Глеб, — да ты серьезный пацан. Уважаю.

Костыль почесал коротко стриженную голову, шмыгнул носом.

— Ну а сюда, в крытую, как попал? — спросил Зверев.

— Мы с пацанами хату ломанули. Фраера одного обнесли.

— Ага, понятно… А скажи-ка, Костыль, на следствии ты показания давал?

— Так все давали.