Черная кровь,

— Мне кажется, вы не вполне понимаете цели современной системы образования, мистер Сахиб.

— Давайте лучше кончим разговор, приятель, — сказал Римо.

— Но вы...

И вдруг Римо прорвало. Эта мучительная беседа с Шокли, глупость человека, во власть которому отданы сотни молодых жизней, явное лицемерие человека, который считал, что раз дети живут в сточной канаве, то единственное, что надо сделать, — это освятить канаву благочестивыми речами, — все это переполнило Римо, как чересчур сытная пища, и он почувствовал, как желчь подступает к горлу. Во второй раз меньше чем за двадцать четыре часа он потерял контроль над собой.

Прежде чем Шокли успел среагировать, Римо выбросил вперед руку и прорвал дыру шириной в фут в стальной сетке. Шокли лихорадочно пытался нащупать свой «Магнум-357», но его на месте не оказалось. Он был в руках этого сумасшедшего белого, и Шокли с ужасом увидел, как Римо переломил пистолет пополам, посмотрел на ставшие бесполезными обломки и швырнул их на стол перед Шокли.

— Получай, — сказал он.

Лицо Шокли исказила гримаса страдания, словно кто-то впрыснул ему в ноздри нашатырный спирт.

— Зачем вы так?

— Вставьте этот эпизод в свою новую книгу об этнических корнях белого расизма в Америке, — посоветовал Римо. — Это название книги. Дарю.

Шокли взял в руки обе половинки пистолета и тупо уставился на них. Римо показалось, что он сейчас заплачет.

— Не надо было так делать, — произнес Шокли, мгновенно потеряв аристократический выговор, и перевел злобный взгляд на Римо.

Римо пожал плечами.

— Чего мне теперь делать? — возопил Шокли.

— Напишите еще одну книгу. Назовите ее «Разгул расизма».

— У меня родительское собрание сегодня днем, а что я теперь без «пушки»?

— Перестаньте прятаться за этой перегородкой, как полено в камине, выйдите и поговорите с родителями. Может быть, они скажут вам, что они хотели бы, чтобы их дети научились читать и писать. Пока!

Римо направился к двери, но, услышав бормотание Шокли, остановился.

— Они меня прикончат. Прикончат. О, Господи, они меня кокнут, а я без «пушки».

— Да, плохи твои дела, дорогой, — сказал Римо на прощанье.

Когда Римо разыскал Тайрона Уокера, он не сразу понял, попал ли он в комнату номер сто двадцать семь или на празднование шестой годовщины воссоединения Семейства Мэнсона. Так называла себя банда последователей Чарльза Мэнсона. Под его руководством банда совершила ряд убийств, потрясших весь мир жестокостью и абсолютной бессмысленностью.