Проклятие вождя,

– Вовсе не ацтеков, – сказал человек, стоявший дальше всех от нее. В руке он держал нечто, напоминающее фаллический символ, вытесанный из светлого камня. Остальные четверо расположились по обе стороны от него, как бы встав в колонну по двое.

– К сожалению, майя нам тоже не нужны.

– Мы не майя.

– Кстати, внешне вы вовсе не похожи на индейцев, – произнесла миссис Делфин, теперь уже выдавливая из себя улыбку, и принялась крутить в руках жемчужное ожерелье, украшавшее ее затянутую в черное, пышную грудь. Жемчужины в ее ладонях сразу сделались скользкими от пота.

– В наших жилах течет индейская кровь, – сказал мужчина с заостренным камнем.

– Это очень мило, – откликнулась миссис Делфин. – Полагаю, красотой свой Америка обязана именно тому что столько народностей внесли свой вклад в ее развитие. Но, видите ли, инки не принадлежали к их числу.

– Мы не инки. Мы из племени актатль.

– Никогда не слышала о таком.

– Потому что вы не дали нам выжить. По крайнее мере, в нашем первозданном виде. Поэтому мы приняли ваш облик, ваши волосы, ваши глаза. Но тем не менее мы все равно представляем племя актатль. Мы всегда хотели лишь одного – выжить, но вы не хотели нам этого позволить. По крайней мере, в нашем традиционном обличье. А теперь вы надругались над тем, что было у нас самого ценного и дорогого, – над камнем наших предков, питающим жизненной силой наши сердца, над тем, что является главной вдохновляющей силой нашего существования. Камень этот настолько священен, что вы не можете знать его настоящего имени, называя его Уктут.

– Что ж, прошу извинить меня за какие-то невольные действия, которые нанесли вам ущерб. Уверена, что мы сможем его как-то вам компенсировать.

– Вам придется это сделать.

Двое незваных гостей в накидках из перьев схватили миссис Делфин за запястья, и она сказала, что вовсе не обязательно применять силу. Когда же двое других ухватили ее за лодыжки, у нее промелькнула совсем другая мысль.

– Что ж, если вы хотите изнасиловать меня в извращенной форме, я не могу вас остановить. Но тогда хотя бы пойдемте в спальню.

Однако они водрузили ее массивную тушу на стол, и тот, кто держал заостренный камень, затянул монотонную песню на незнакомом ей языке. Она попыталась высвободить руку, но ее еще сильнее прижали к столу. Попыталась брыкаться, но не смогла поднять ногу достаточно высоко, чтобы нанести хороший удар. В ноздри ударил острый запах страха и возбуждения – словно мочу смешали с затхлыми духами. У парня, сжимавшего ее правое запястье, были широко раскрытые, наивные глаза – точно такие же были у ее первого мужа в момент оргазма. Его покрытый потом лоб блестел в свете хрустальной люстры под потолком. Небольшая, вырезанная из камня копия египетской пирамиды, которую она использовала в качестве пресс-папье, больно давила ей в бедро, но она не могла даже отодвинуться. Двое, что держали ее за ноги, свободными руками надавили ей на живот.

Она посмотрела на люстру, и, как ни странно, подумала о том, что ее давно не протирали. И ту, которая висит в главном зале, наверное, тоже. Больше она ни о чем думать не могла.

Вдруг двое, державшие ее за руки, одновременно схватились за ворот ее черного платья и одним движением разорвали его. Нитка жемчуга тоже порвалась, и жемчужины рассыпались по столу и по паркетному полу. Затем один из мужчин расстегнул на ней лифчик.

– Кстати, об извращенцах, – проговорила миссис Делфин. – Вы что? Не можете возбудиться без этих перьев?

Тогда человек с фаллическим символом занес свое орудие у нее над головой, и полуобнаженной миссис Делфин показалось, что камень опускается очень медленно. Но вот он уже протаранил ей грудь. Не разрезал, а именно протаранил. Словно в грудь ей ударил пневматический молот, который продолжал неуклонно двигаться вперед. И тут она отчетливо увидела, как камень медленно проникает в ее тело. У нее возникло ощущение, что какой-то механизм вынимает из нее внутренности и вдавливает плечи в живот. Тогда она издала крик, вой, получившийся приглушенным из-за недостатка кислорода, и заметила широкую улыбку на лице злодея, вращавшего камень у нее в груди.

– Еще, – произнес он. – Покричи еще.

И вот люстры уже не имели никакого значения – они просто ушли, исчезли в длинном туннеле, сначала сером, затем черном, – и скоро ей было вовсе не о чем беспокоиться.