– Он только учится, – ответил Чиун.
– Точно не знаю, – сказал Римо, – но мне кажется, что на всех языках сообщается одно и то же.
Чиун кивнул.
– А что означает этот символ? – Римо указал на грубый рисунок прямоугольной формы, расположенный посреди текста на неизвестном языке.
– В послании на других языках это называется Уктут, – ответил Чиун.
– А что такое Уктут? – снова спросил Римо.
– Не ясно. А что такое Джой-172? – задал Чиун свой вопрос.
– Не знаю. А почему ты спрашиваешь?
– Об этом тоже говорится в послании.
– Что все это значит? – вмешался детектив. – Мы никак не можем в этом разобраться.
Чиун поднял вверх свои тонкие руки в жесте, изображающем незнание.
Вновь оказавшись на душных и грязных нью-йоркских улицах, где непрерывно гудели зажатые в чудовищных пробках машины, Чиун все объяснил.
– В этом послании содержится требование репараций. Текст труден для понимания, потому что написан высокопарным слогом религии. Ясно лишь, что написавший его требует, чтобы некий Джой-172 был наказан за какое-то оскорбление, нанесенное некоему Уктуту. И пока власти страны не накажут этого самого Джоя-172, слуги Уктута будут продолжать утолять его боль кровью.
– Я все еще не понимаю, – сказал Римо.
– Либо твоя страна выдаст им Джоя-172, кем бы он ни был, либо последуют новые смерти, – объяснил Чиун.
– А кому до этого дело? – спросила Бобби.
– Мне, – ответил Римо.
– Эта умная, красивая и очаровательная юная леди говорит дело, – сказал Чиун.
– Если ты такой умный, то можешь отправляться на поиски своего Джоя-172, – обратилась Бобби к Римо.
– Она говорит дело, когда не болтает вздор, как сейчас, – закончил свою мысль Чиун.