— Что так?
— Да непотребства всякие.
— По девочкам?
— По мальчикам… На зоне-то, я когда сидел в свое время, с такими знаешь что делали… Но хозяин он и есть хозяин…
— Непотребства, значит, — кивнул работник ЧОПа «Тесей», который и был тем самым молодым человеком.
— Непотребства…
В один прекрасный день, выйдя из офиса. Политик увидел на скамейке шмыгающего носом курносого мальчонку лет десяти — ангелоподобной внешности, замызганного. Внутри Маничева все подвело, лоб покрылся испариной. Он облизнул губы, нацепил на лицо благочестивую улыбку пастора, готового выслушать исповедь грешника, и присел рядом с мальчонкой:
— Что за слезный потоп?
— А тебе какое дело? — буркнул мальчонка и отвернулся.
— Э, а мы взрослым грубим… Нехорошо. Есть хочешь?
— Обойдусь!
— Конечно, обойдешься… Из дома убежал?
— А тебе чего?
— Со взрослыми на «вы» приличные дети говорят. Но ты, видимо, не совсем приличный. Злой. Голодный. И наподдали тебе еще, — Политик коснулся пальцем разбитой губы мальчишки. — Вот что. Пойдем-ка, малыш, вон туда. А там поговорим, — он кивнул на «Макдональдс» и с удовлетворением увидел, как загорелись глаза ребенка. — По гамбургеру и мороженому. А там посмотрим, как тебе помочь и как тебя от слез уберечь. ,
— Я домой не вернусь, — с вызовом воскликнул мальчишка.
— А кто о доме говорит? Но одному в таком городе опасно. Вот украдут тебя цыгане, руку отрежут, и будешь милостыню в поездах просить.
Мальчишка нахмурился. А Политик добавил:
— Или в Чечню в рабы продадут. Без друзей в таком городе, брат мой, никуда…
После «Макдональдса» мальчишку отвезли на квартиру, отмыли, отчистили. И он совсем стал похож на ангела, только время от времени бросающего невзначай матерные словечки. Он был напуган, взъерошен и как-то отстранен. Но постепенно расслаблялся. Политик приставил к нему своего подручного. И встречался с мальчишкой каждый день. Но не торопил события. Это неинтересно, когда все сразу. Самое лучшее — двигаться неторопливо. Смаковать, как хорошее вино. И постепенно перейти к главному.
На поверку мальчишка оказался вовсе не таким нахальным, испорченным, как казался. Когда прошли испуг и отчаяние, в нем проснулась доверчивость и какая-то нежность, стеснительность, что просто приводило Политика в экстаз. Маничев засыпал, купаясь в полусне в сладостных мечтах, как сорвет этот прекрасный, распускающийся под его ласками цветок. Как лишит его невинности.
ebooksa