Сзади от нее на пояснице лишь тоненький шнурок. А ниже поясницы — черная-пречерная задница. Такая выпуклая и такая твердая, каких у белых женщин, верно, и не бывает. Даже куртка десантника бессильна спрятать африканские достоинства.
Странный у дикарей хлопчатник. Уже приоткрыты отдельные коробочки, но внутри не белоснежный пух, а розовый. Коегде даже голубой. Либо еще не созрел, либо сорт такой. Оказывается, в тропиках цветной хлопок растет.
Солнце пронеслось над всей Западной Африкой, и теперь ничто не мешало ему плюхнуться в Атлантический океан. Перед этим ежедневным омовением светило окрасилось в алый цвет и замерло для прощальных минут. Дико орали цикады. Говорят, в голодные годы туземцы их собирают, подсушивают и едят.
Неожиданно девушка остановилась и рухнула на колени. Простерла к солнцу руки. Кондратьев, шедший позади, сбросил с плеча автомат и замер.
«Да ведь так и мои предки Перуну поклонялись», — осенило Кондратьева. Он вернул оружие на место. Подошел к Зуби и опустился на траву рядом с ней. Должно быть, все черное население этих мест сейчас было увлечено одной и той же процедурой.
Кондратьев вспомнил несчастного Кунцевича. Такому даже не пожелаешь на поминках: «Пусть земля тебе будет пухом».
Остались от младшего сержанта рожки да ножки.
Поэтому капитан сделал то, что всегда делал, уходя от роты по большой нужде, ибо негоже командиру гадить при подчиненных. Снял предохранитель и дослал патрон в патронник.
Неуместный среди первобытной природы лязг переполошил девушку. Она прервала ритуальное раскачивание и закрутила бритой головой. Капитан приобнял ее и стал поглаживать спину.
Почувствовал, как весь его низ дрожит и вздыбливается.
— Зуби, — прошептал он, впился в широкие коричневые губы и ощутил ответную дрожь в гибком теле. — Зуби…
Экстаз наваливался лавиной. Боясь опоздать, капитан не стал расшнуровывать ботинки. Дрожащими пальцами расстегнул пуговицы, одновременно обшаривая языком идеальные ряды белейших зубов дочери вождя. Полудикое нутро девушкиподростка издавало пряный полудикий запах.
Наконец куртка упала в траву, на нее спиной повалилась Зуби, а сверху капитан Кондратьев. Даже цикады притихли.
Черт! Ботинки расшнуровывать некогда, а без этого невозможно стащить штаны.
То ли дело в набедренной повязке. Высочайший комфорт.
Тяжело дыша, капитан стал переворачивать девушку так, чтобы… Едва войдя, он был готов. Вот оно, воздержание. Позор для советского офицера. Зуби ничего толком ощутить не успела, а на нее уже навалилась рычащая и конвульсирующая гора мускулов.
Он очнулся. Открыл глаза. Бритая черная головка лежала на его плече.
— Зуби, — простонал он и подобрал несколько простых французских слов: — Я давно не видел женщин.
Поняла она или нет, но потерлась позвериному головой. Слегка щекотно и очень приятно. Капитан вспомнил анекдот времен финской войны, которая завершилась за год до его рождения.
Финского лыжника спрашивают, что он сделал, придя с войны. Он отвечает:
ebooksa