— Смотри сюда, Серега, — Кондратьев вертел куст и так и этак. — Вот это, видишь, ходульные корни. С их помощью мангровые растения укореняются в иле. Но в иле почти нет углекислого газа, которым дышат растения. Поэтому они высовывают из ила наружу дыхательные корни…
Колдун недоумевал. Иметь такие грозные железные чудовища, такие смертоносные огнестрельные палки, такие красивые одежды из неизвестных материалов — и торчать в спертом воздухе! Зачем? Будто никогда мангровых джунглей не видели.
Не дай Солнечный бог подхватить здесь банкрофтового струнца. Это страшный тропический паразит. Вмиг закупорит лимфатические сосуды. И человек в считанные дни превратится в страшилище. Едва ли не на глазах утолщится в несколько раз кожа, а под нею многократно разрастется подкожная клетчатка.
О Солнечный бог! Нашли банкрофтового струнца на белых пришельцев! Пусть их поразит слоновость, пусть они проведут остаток жизни в мучениях! Спаси и сохрани верного твоего колдуна Каплу!
Десантники повыдергивали мангровую растительность в радиусе добрых десяти метров. Вдоволь налюбовались дыхательными и ходульными корнями. Наконец, как следует провоняв илом, они двинулись к грузовику.
Пока прапорщик накрывал на траве стол, капитан Кондратьев связался по радио с ротой. Все без изменений. В штабах и резидентурах о Дагомее словно забыли.
Словно затишье перед бурей.
— Товарищ капитан, все готово!
— От молодец. Ну давай, Серега, по сотке! Давай, мои шер ами, и с тобой чокнемся… Как не будешь? Что значит не будешь?
Колдун поднял пластиковый стаканчик. Ямсовая самогонка куда лучше, но деваться некуда.
— Да ты закусывай, — широким жестом прапорщик обвел рукой плащ-палатку. — Не стесняйся.
Прежние страхи ворохнулись в голове колдуна. Он внимательно посмотрел на черные сухари и консервные банки с тушенкой. «Отравят!» — догадался Каплу и отчаянно замахал руками:
— Мерси, мсье. Гран мерси.
— Ну и хрен с тобой, черная харя, — сказал по-русски капитан и перевел: — Иди тогда погуляй.
Колдун с радостью отошел подальше от этих опасных людей. А опасные люди выпили еще по одной. И по третьей. Тридцатиградусная декабрьская прохлада размягчала мозги и сердца.
Опасные люди выпили по четвертой.
Доели тушенку, принялись за консервированного лосося.
— Не пойму, — сказал Иванов, — что мы с женой за люди такие? Пока порознь, друг по другу тоскуем. А как встретимся — любви на один час хватает. Скандалить начинаем. Из-за любой мелочи.
— Ты ж не скандалист, Серега. Я ж тебя шесть лет знаю. Каких только ситуаций не было… Давай еще по одной.
Прапорщик сходил к машине и принес еще флягу. Такие темно-зеленые железные фляги в матерчатом чехле весь мир знает.
ebooksa