— Все ж приятней ехать-то.
Ведь правда?
— Точно.
— Вот ваш сахар. И лимон.
— А как в Москве погода? Не холодно?
— Ой, да что вы, жара. Хуже, чем у нас.
— Да, душновато.
— Включили кондиционер. Минут через двадцать станет прохладно. У нас-то вагон супер. А вот в плацкарте сейчас… Во, уже прохладней становится.
Вы пока двери не открывайте, быстрее тут у вас климат наладится.
— Спасибо тебе, дочка.
— Потом пройду билеты соберу.
Она все еще держала в руках пять стаканов чая. Прима сквозь белую просвечивающую блузку увидел ее нижнее белье на загорелом теле, увидел цепочку с небольшим крестиком рыжего золота и такие же рыжие сережки в ушах, увидел, какие у нее были длинные ресницы, и почему-то подумал, что некоторые вещи могут складываться не так уж и плохо. Вот, например, чья-то молодая жена, а может, чья-то невестушка (они иногда специально обручальные кольца надевают), заботливая и внимательная. Повезло кому-то. Или еще повезет.
— А ты что ж, одна в вагоне, без сменщицы? — поинтересовался Прима.
— Так вышло в этот раз. Придется туда-сюда одной прокатиться.
Она рассмеялась чему-то своему и закрыла за собой дверь. Совсем еще девчонка.
Прима достал из-под стола пакет со снедью, собранный Валюшей, покопался в нем: были там и половинка жареной курицы, и вареные яйца, и помидоры с огурцами, хлеб, масло, сыр. «Во нагрузила-то, а ехать всего ночь.
Валюнчик ты мой, все уже, скоро махнем с тобой на кислые воды». Прима решил, что ужинать еще рановато, поэтому извлек из пакета лишь свою металлическую фляжку. Коньяк. С его язвой пить-то можно было лишь водку, не коньяк, не вино, и не дай бог пивка хлебнуть — но вроде не беспокоила его язва в последнее время, а побаловать себя рюмочкой коньячку с чаем Прима очень любил. Тайно, чтоб Валюша не видела.
Коньяк помогал ему сосредоточиться. У каждого имелись свои уловки, кто-то курил, кто-то не мог сосредоточиться на полный желудок, а вот Приме помогал коньяк.
Прима поднялся, вынул из ниши чемодан, взял оттуда свою рабочую папку. Чемодан поставил на место. Отпил чаю, чтобы не расплескать.
В ту страшную ночь, когда Тьма сгустилась над донскими степями и там, за кругом света от настольной лампы, чудились Приме бешеные звери, выползшие из этой Тьмы, Алексашка сделал еще и второй рисунок. Также выполненный с фотографической точностью. Забавная выходила история. Алексашка, городской дурачок, подстригающий кусты и радующий детишек всякими безделицами… И все это время он видел то, чего не видели остальные.
ebooksa