В колпачок от фляжки Прима до краев налил коньяку, поднял его и, обращаясь к воображаемому собеседнику, проговорил:
— Ну, будем.
Коньяк обжег пищевод, Прима немножко подождал, чувствуя, как приятное тепло разливается по организму, потом завинтил крышку. Хватит пока. Может, попозже, перед сном, еще рюмочку, но пока хватит. Эх, трезвенники-язвенники…
«Сыщики-прыщики». Прима улыбнулся, вспомнив считалку своей младшей дочери Алеськи.
Провалы в потаенный адский пламень.
Прима изо всех сил отгонял это неприятное чувство (что-то не так), пытающееся проникнуть в его организм через больной желудок и затем уже поселиться в голове, отравляя все его существование. Нет, теперь все налаживается и ситуация под контролем. Пусть даже простенькое дело по убийству молоденькой шлюшки Александры Афанасьевны Яковлевой из провинциального городка Батайска, дело, явно не тянущее на что-то большее обычной криминальной разборки, и привело теперь Приму к поездке в столицу.
Что ж, неудивительно, ведь этот странный, похожий на чью-то неудачную шутку факс тоже пришел из столицы. С Центрального телеграфа.
На листе бумаги была фотография потерпевшей, Яковлевой Александры Афанасьевны. Она была в очень приличном деловом костюме (это уличная-то девочка) и стояла на лестнице. Вернее, она по ней спускалась, совершенно не позируя фотографу; она просто шла по своим делам, быть может, даже не догадываясь о существовании фотографа. За ее спиной находились стеклянно-металлические двери, вход в шикарное офисное здание. По всему фронтону этого шикарного офисного здания было написано. «Группа „Континент“.
Прима кое-что знал об этой группе компаний — еще бы, одна из богатейших и влиятельнейших групп страны, им и положено иметь такой офис. С этим вопросов не возникало.
Конечно, потерпевшую Яковлеву могли там сфотографировать раньше, но… зачем? Кому это могло понадобиться? И зачем теперь все это анонимно пересылать ему?
Шутки?
Внизу листка имелась приписка.
«Правда, она хороша? Много лучше, чем о ней думают».
И все. Всего девять слов.
Сюрприз…
Сюрприз. Шутка. Нелепая и глупая. Но… по опыту оперативно-следственной работы Прима знал, что добивается успеха лишь тот (сыщики-прыщики), кто готов рассматривать все версии, в том числе и самые безумные. Самые безумные — прежде всего. Факс в качестве чьей-то нелепой и глупой шутки мог бы «умереть» у него на столе. Один из ключиков к разгадке покрылся бы канцелярской пылью. Вместо этого Прима отослал факс обратно в Москву, на Петровку, своим коллегам. Благо всегда есть к кому обратиться.
Помогите, мол, ребята, разобраться, тут вот моя потерпевшая запечатлена, ерунда какая-то выходит. Может, и бодяга все это — гонять бумажки туда-сюда, но если что, так поделитесь, помогите прояснить картинку.
Прима не делал официальных запросов, он попросил знакомых о любезности, в тот момент он и не думал разрабатывать «Континент». В деле по убийству Александры Афанасьевны Яковлевой так высоко он не метил. Ответ пришел от Пети Новикова. Они с Примой не являлись близкими товарищами, зато Петр Григорьевич Новиков ходил в кунаках у Назира из Кисловодского РУВД (того самого: «Гылдыр стоял, как пик Эне!»), и пару раз по молодости они вместе отдыхали в Домбае. Золотые были времена. Прима помнил Петю Новикова как очень симпатичного человека. От него и пришел ответ.
Этот ответ Приму ошеломил.
— Черт побери, — проговорил Валентин Михайлович, — это что ж такое получается?.. — Потом он извлек Алексашкин рисунок, и его рука начала автоматически нащупывать в кармане пачку сигарет. — Это как, етти его мать…