— Начальнику штаба и тем, кто слышит меня, — неуклюже, не готовясь, начал Руслан. Он открыл дверцу машины, чтобы проверить, насколько громко работает «пищалка», слышат ли его на площади. — Вы будете слышать то, что мне нужно сказать одному человеку, лишнему на этой территории.
— Сергей, ты слышал меня. Теперь я обращаюсь к тебе лично. Сейчас я не могу сказать тебе «уходи». Время ушло. Ты сам поторопил его. Я видел твою работу на КПП. Очень умелую. — Руслан выдержал паузу, снова прислушиваясь. — Я даю тебе тридцать минут. Тридцать первая станет последней для одного — очень тебе дорогого — человека. Сколько патронов в твоей «гюрзе», восемнадцать? Столько пальцев осталось и у твоей подруги. Выходи во внутренний дворик с поднятыми руками. Время пошло для вас обоих.
Гареев выключил микрофон и положил его на место. Закрыл дверцу бардачка и спрыгнул на землю. Он не очень надеялся на скорую встречу с Марковцевым; вряд ли подполковник подчинится ультимативному требованию и появится с поднятыми руками. Руслан неплохо разбирался в людях. От спецназовца-ветерана он ждал активных действий и что тот проявит себя или обозначит. Руслан завел его, полагая, что провел удар в печень и сбил дыхание.
Ответственный за проведение спецоперации генерал милиции Василенко, еще не определив, где будет находиться штаб, собрал журналистов прямо на проезжей части, отгороженной с двух сторон патрульными машинами.
— Информация о выступлении террориста не должна пройти в эфир.
— Причины? — резко спросил тележурналист НТВ в расстегнутой куртке.
— Причин море! Мы не знаем, к кому обращался главарь террористов, какую женщину имел в виду. И вообще террористы могли просто провоцировать спецслужбы, вести какую-то игру. Успеете! — повысил голос генерал, — Устанете снимать. Пока разрешаю передавать общий план и свои комментарии. Будьте осторожны в своих высказываниях, чтобы не навредить заложникам.
— Число заложников установлено?
— Не думаю, что цифра равна штату служащих. — И неохотно пояснил: — Две с половиной тысячи человек.
— Что-нибудь известно о жертвах?
— С уверенностью мы можем говорить только о десяти погибших. Тех, кого мы можем видеть своими глазами. Это все, господа. Мне нужно работать.
Генерал подошел к начальнику ГУВД Москвы. О чем они говорили, журналистам узнать не удалось.
56
Силы были неравны. Марковцев мог рассчитывать только на себя.
У него полчаса времени. Сергей ударил в стену кулаком, разбивая костяшки. Он видел свою кровь, сливающуюся с кровью Кати, и эта смесь пенилась на его губах.
Полчаса.
Можно что-то придумать, но как успеть реализовать?
У Сергея был телефон. Он за две минуты мог выйти на штаб, мог отзвониться своему куратору из ГРУ, который был с ним на связи. Но что толку? Какие указания ему дадут, как он ими воспользуется и воспользуется ли? Может, ему что-то посоветуют или попросят; а сам Марковцев ждал, наверное, одного: «Смотри сам, действуй по обстоятельствам». Тогда к чему использовать связь? Сергей, приканчивая последние всполохи ярости, вдребезги расколотил трубку о стену.
Так легче. Нет связи, и нет соблазна воспользоваться ею.
Было два варианта. Выйти с поднятыми руками и дать призрачный шанс на спасение Кате... или исчезнуть. Как там сказал Матиас? «Смерть — это всего лишь начало»? Но что-то слишком часто приходится умирать.