В таком состоянии кто-то попытался выйти на связь с береговой базой. Перминов выстрелил на голос. И снова удачно.
И еще одна пауза. Опять пришла пора менять магазины — последние. Отработанные спаренные рожки полетели в сторону.
Теперь спецназовцы стреляли форсированными очередями и не так часто, ставя перед собой задачу выгнать остатки гарнизона на пирс. Оттуда у них был только один выход — в море.
И им это удавалось.
Когда в последнем рожке осталось не больше десяти патронов, Сергей уже точно знал, что дерзкая атака, длившаяся около пяти минут, принесла ожидаемые результаты: в караульном помещении никого не было.
— Давай, Серый, — поторопил товарища Кашинский, — ступай за Яковом. А я дочищу здесь.
Чуть поколебавшись, Перминов хлопнул Кашинского по плечу:
— Добро.
58
Не спится... Уже третий день не идет сон. «Грешно зазывать его в такие минуты», — явилось отжившее.
Лена, сполоснув лицо холодной водой и избегая своего отражения в зеркале, вернулась в комнату. В комнату, где проводилось тестирование.
"Разве так бывает? — спрашивала она себя. — Хоронишь человека, а он оказывается живым. Рвешь с ним связь, а она восстанавливается. Невольно строишь, чтобы жить дальше (жизнь-то не кончается), какие-то планы — пусть они даже просто будничные, — а они рушатся. Но полностью ли восстанавливаются и до основания ли рушатся — вот в чем вопрос. И как на него ответить, если по одну сторону воскрешение, а по другую — конец?
И кому раскрывать объятия — воскресшему, чудом избежавшему смерти или прежнему?
Но прежнего не возвратишь. Как и сама она уже никогда не будет прежней. Что-то сломалось в душе, надломилось в сердце. Хоронила-то она любимого, с незапятнанной репутацией человека, а теперь вот вынуждена ждать совсем другого, незнакомого. С неузнаваемыми глазами — и на этом хватит".
Подмена, подумала она. И еще раз повторила про себя: «Подмена».
И вдруг поймала себя на мысли, что не столько ждет, сколько оттягивает момент встречи. Не оттого ли гонит сон, который обворует ее на час, два или больше?
И когда это началось? После беседы с Бобровым или раньше, когда она в упор спросила Сергея: «За кем ты идешь, Сергей?..»
Только теперь она поняла, что он не мог ответить на этот вопрос.
Она встрепенулась: вообще, откуда взялись такие патриотично-комсомольские мысли? Нет, надо было заглянуть в зеркало, наверняка она бы увидела на голове красный платок, а на груди значок с профилем Владимира Ильича.