Уже завтра, подумал он, в 19-й дивизии, насчитывающей порядка пятнадцати тысяч военнослужащих, начнется проверка. За работу возьмутся военные разведчики — из штаба СКВО и штаб-квартиры ГРУ. Может, они что-то нароют.
Артемов даже ужаснулся: он нарыл та-кое!... Не приведи господь. Он словно пообщался с нечистой силой. Решил, что начальнику ГРУ будет нелишним подписать директиву следующего содержания:
1. Полковникам военной разведки остерегаться мира духов и оборотней.
2. Вышеназванные лица без присмотра старших не имеют права гадать и вызывать бесов, а также выходить на улицу после заката солнца.
3. К ослушавшимся вызывать вооруженного табельным оружием экзорциста — главного военного прокурора...
Вот бредятина... — крякнул Артемов. Почище «гордого, хищного, разъяренного» воробья братьев Стругацких из стиха №2 творчества душевнобольных. Воробья, который летал, словно тень, и глаза у него светились как день.
Бредятина...
Полковник подавил смешок, норовящий выскочить вместе с зевком. Интересно, что бы получилось... Что-то типа выблевки, определился Артемов, как ему показалось — на флотский манер.
Надо бы намекнуть начальнику военной разведки, чтобы он «пробил» всех лиц из оборонного холдинга, «занесенных в список присутствующих при испытании ракетного комплекса». Может, кто-то из них перешел дорогу Паршину, как некогда — Валерий Максаков. Человек, о котором Паршин отзывался, как о сыне, как о выходце из одних и тех же органов...
Выходят и выходят...
Вылупляются.
Как «чужие»...
И это не фантастика, а российская реальность.
Чтобы отвлечься, Михаил Васильевич сменил тему. Он знал «экипаж-97» по именам и позывным, где они получили диверсионные навыки и что заставило их глубоко проглотить наживку генерала Паршина. Но они всегда представали перед глазами полковника безымянными и безликими, словно спустившимися с небес или вылезшими из преисподней. Это была действительно сильная, тренированная, натасканная и сплоченная команда, которая стала бы достоянием любого спецподразделения.
И даже в 97-м они виделись посланниками из прошлого... Громадные, под два метра, в войсках они маскируются под спортивную команду ЦСКА, с возможностью ездить за границу на соревнования. А в полевых условиях они совсем другие, действительно безымянные и безликие... Группа несет вооружение «из прошлого»: автоматы «АКМС», радиостанции типа «Р-351 М», шифровальную машинку, аппараты сверхскоростной передачи сигналов, диверсионные ножи-стропорезы, которыми можно «резать хлеб и людей», гранаты, взрывчатку...
Михаил Артемов не мог объяснить себе, почему он до сей поры испытывает острую жалость к тем парням. Ведь «под боком» другой экипаж... Он не мог сказать, что группа Клима сильнее или слабее, просто она другая. Потом вроде бы нашел отгадку: седьмой экипаж еще ничего не совершил, ни дурного, ни хорошего. Пока они — курсанты. А их предшественники словно никогда и не ходили в ремесленниках, сразу родились профессионалами высокого класса. Если отбросить человека, который разработал ту операцию, то наработали они на пять с плюсом.
И все же он нашел ответ на свой главный вопрос. Артемову было жаль тех парней потому, что это были
Наверное, это было справедливо, и Артемов не жалел сил, потраченных на восполнение «исторических» пробелов.
Он задал себе вопрос: поймут ли его другие, решись он высказать свои мысли вслух? И ответил: плевать. Плевать на них.
В коридоре он столкнулся с мичманом Юрминым. Осведомился: «Как вахта?» — «А я к вам», — ответил Юрмин. «Ах, ты ко мне...» Оригинальный ответ и такое же самостоятельное в своем развитии замечание.