— Старый пирс? Где это?
— Легко найдете. Выходите на Пионерскую, в конце улицы свернете направо, а дальше — к причалу. У меня есть кое-что новое для вас, — подогрел интерес репортера Влад.
— Договорились.
— До встречи. Мне больше не звоните.
Секретный агент Тульчинский отдавал предпочтение небольшим и надежным пистолетам типа «вальтера» или нашего «вула»[10]. «Вул» был «табельным» оружием Тульчинского. Сейчас же он проверял немецкий USP «Tactical», фирмы «Heckler und Koch»: с удлиненным стволом, резьбой для установки глушителя, ЛЦУ (лазерного целеуказателя), или фонарика, с регулируемым прицелом и матчевым ударно-спусковым механизмом.
Отличный пистолет, который, в частности, в полной мере используется Командованием Сил Специальных операций США. Он был немного крупнее российского «вула» и вмещал в два раза больше патронов. Хотя вряд ли он понадобится: журналисту, какой бы комплекцией и силой он ни обладал, Влад сломает шею, как цыпленку. Это как смерть без косы: «Справлюсь». Но чем черт не шутит — Арутюнов мог появиться не один. Влад на его месте перестраховался бы. Однако журналисты — народ рисковый, зачастую бесшабашный, нередко — «безбашенный»; они прут за сенсациями напропалую, а потом взрываются, попадают под поезда, тонут, жадным и широко распахнутым ртом хватают свинец...
Собрав свои вещи в дорожную сумку, Влад вышел из квартиры Колчиных и закрыл дверь ключом, который ему оставил гостеприимный хозяин.
Помощник начальника базы по хозчасти предоставил Тульчинскому комнату в общежитии, расположенном за территорией военно-морской базы, — «на первых порах». Что означало долгую перспективу ютиться в крохотной комнатенке и справлять нужду в общем туалете; лицезреть дневальных (из солдат срочной службы) не только в подразделении, но и по месту «прописки». К своим обязанностям старшего инструктора Влад должен приступить завтра, в понедельник, после его официального представления офицерам и курсантам центра спецподготовки. Пока же он пудрил Паникяну мозги тем, что-де озабочен делами на железнодорожной станции, куда якобы должен прибыть контейнер с «домвещами». Что удивительно, Паникян верил. Действительно, стареет кавторанг, пора ему на покой.
На всякий случай пробежав глазами объявления о сдаче комнат и квартир в Пионерском, Влад наведался по адресу. Дверь открыла древняя старушенция, представившаяся Елизаветой Петровной. Она жутко картавила, долго не отпускала руки возможного постояльца в надежде, наверное, что тот удостоит лобзанием ее дряблую дрожащую конечность. Густым басом она предложила осмотреть ее серокаменные хоромы. И заломила такую цену, что Влад невольно обернулся, отыскивая глазами топор. И самой старухе не удалось «нарубить бабок» с секретного агента.
Проходя мимо санчасти, которая была разделена на медпункт и госпиталь на десять коек, Тульчинский замешкался и изменил решение.
В кабинете военврача капитана Елены Егоровой он увидел миловидную сероглазую медсестру с убранными под белоснежный колпак каштановыми волосами. Несмотря на жару, на ней поверх белого халата была наброшена легкая безрукавка. Влад узнал девушку по фотографии в газете; в общем, пришел он к выводу, ничего особенного. Он мысленно поставил рядом с ней Олега с его невзрачной внешностью и пришел к выводу, что они друг другу — пара. Как утка и селезень, сравнил он. Этакая натуральная, дикая верность. Только непонятно, кому или чему. Скорее — чему. Какому-то стержню, на который были нанизаны, как мясо на шампур, глупая, по убеждению Влада, ответственность, анахронизм, та же бесшабашность. Может, еще порыв — и он где-то в середине этого недожаренного шашлыка.
Перед Владом была взрослая девушка, но... с сознанием и интеллектом той самой тринадцатилетней «пациентки» Олега Колчина. Влад незаметно сморщился: «Ее облучили в свое время и затормозили развитие». Он ошибался и плевал на это — вот сейчас, хотя еще вчера утирал свои сентиментальные «сопли».
Водка паленая...
Он попросил таблетку «от головы». От Ирины он не ожидал вопроса: «Как спали?» Да и не факт, что она заходила в спальню и запечатлела в памяти его помятое лицо. Но мог бы ответить с американским привкусом: «Я спал один». И увидеть зардевшиеся щеки сестры милосердия. Вот его дочурка отозвалась бы на шутку широкой понимающей улыбкой.
— Хотите, я вам измерю давление?
— Нет, спасибо.
Она подала ему стакан воды. И снова схожий вывод Влада: «Вот в этом она вся». Подать воды, принести утку... «И мне кусочек!»
Он поблагодарил ее и вышел из санчасти, подумав: «Да, она даже не утка, а жалкий кусочек». Он не понимал, да и не хотел понимать, отчего сразу проникся антипатией к этой хрупкой девушке. Может, из-за Олега, которому самое место рядом с ней и с биркой на белом халате: «Брат милосердия».
Ангелы земные.
Глава 7
ebooksa