— Зачем приходил командир?
— Так… — уклонился матрос от прямого ответа. — Со мной беседовал…
— О чем, если не секрет?
— О том же, товарищ мичман…
— Я вас не понял.
— Командир сказал, что в дозоре ставить меня на вахту не будет.
— Так, так. — Мичман помолчал, потом собрался уходить. — Я пойду к замполиту, потолкую с ним. А гитару — Капица строго посмотрел на матроса. — Чтоб ее тут не было! Убрать…
Разговор с матросом Егоровым терзал Маркова. Он встал, прошелся по каюте. Как же тебя, голубчик, ставить на вахту, если ты можешь подвести? Нет, хоть и не уважаешь ты меня, но от своего я не отступлюсь. Мичману, кажется, тоже надо всыпать, что не требует от тебя по всей строгости. Ишь ты, музыкант! — Марков посмотрел на часы. — Хочет на берег — пусть идет. Акустика я найду на другом корабле».
— Вы отдыхаете, Игорь Андреевич? — раздался за дверью чей-то голос. Дверь чуть приоткрылась, и Марков увидел боцмана.
— Заходите.
Боцман неуклюже одернул китель, тронул ладонью усы и заговорил о том, что надо бы подписать документы на получение имущества:
— Пора красить каюты. Белила не получены. Кончился пеньковый трос…
— А что у вас утром было с матросом Егоровым? — прервал боцмана командир.
— Да так… — смутился боцман.
— Ну?
Боцман сказал, что матрос взял лак для боевого поста, а сам покрыл им гитару.
— Опять гитара? — Марков едва не выругался.
— Хотел вам доложить… — боцман покосился на командира и отвел взгляд в сторону. — Потом раздумал. Девушка у него, товарищ командир, славная. Все бросила в Питере и к нему приехала… — И неожиданно спросил: — Матрос Егоров уходит на берег?
— Возможно, уйдет!
— Жаль…