Карков расстегнул потрепанный кейс, а Хэнк задал немаловажный для него вопрос:
— Да, кстати, где он находится сейчас?
— В Израиле, в военном госпитале. Его накачали сильнодействующими успокаивающими препаратами. Карлсон пытался вступить в ряды Фронта национального освобождения Палестины и его опознал один наш переодетый полицейский по расклеенным фотографиям, которые ФБР распространило через Интерпол, когда возникло подозрение, что он выехал из Штатов. Вот, держите.
И он положил на стол кольт калибра ноль сорок пять, три поцарапанных обоймы, коробку патронов и грубо сделанную кобуру, Фрост проверил действие затворной рамы, щелкнул предохранителем и зарядил пистолет. Осторожно спустив курок, он заметил:
— Ну что же, довольно профессиональная штука. А кобуру можете оставить себе на память.
— Но…
Хэнк рассовал обоймы и патроны по карманам.
— Скажете нацистам, что я ее потерял. У вас денег не хватит уговорить меня надеть ее. Хотя, вы мне и так платите. Давайте уже заканчивать с инструктажем.
Они еще немного побеседовали, Фрост покинул заведение израильской разведки и шагнул в поджидающую за дверью темноту. Шейлу должны были отвезти в ее гостиницу чуть позже, она же и поработает связной Хэнка. В качестве члена Моссада ее не знают, да и как дочь Балсама вряд ли узнают. Хэнк был не в восторге от привлечения девушки к выполнению опасного задания, но ему пришлось уступить.
Оказавшись на улице пригорода Парижа — как ему объяснили чуть раньше — Фрост зашагал в указанную сторону, направляясь к станции метро. Карков дал ему билет и сообщил пароль, Мириам улыбнулась на прощание, а Шейла одарила поцелуем.
Он доехал до центра, там пересел на другую линию и проехал еще три остановки. Выйдя на безлюдную улицу, Хэнк обратил внимание, что этот район сильно отличается от пригорода, где размещалась штаб-квартира израильтян. Как и у всех крупных городов, у Парижа тоже были и свои светлые пятна, и темные стороны. Улица, по которой он шел сейчас, находилась где-то посредине этой шкалы. Не такое место, где прохожие на каждом углу считают стодолларовые купюры, но и не район притонов.
Часовая мастерская — пункт его назначения — размещалась на углу. Подойдя к витрине, он незаметно снял выданные ему “Сейко” и немного согнул звенья браслета. Опустив часы в карман, Хэнк поднял воротник плаща — начинал накрапывать дождь — надвинул поглубже тирольскую шляпу и постучал в дверь из цветного стекла.
Мастерская оказалась запертой, но в ее глубине горел неяркий свет. Фрост постучал снова, и внутри зажглась яркая люстра, и донесся голос, спросивший что-то по-французски.
— Посмотрите, пожалуйста, браслет, — обратился он через стеклянную дверь с условным паролем. — С часами все в порядке, а вот браслет сломался.
За дверью раздались шаги, и она приоткрылась на цепочке.
— Что вам нужно? — раздался мужской голос с небольшим акцентом.
Капитан повторил пароль.
— Браслет? — пристально посмотрел на него хозяин. — Я не вижу, где он поврежден. Приходите завтра.
— Я уезжаю сегодня вечером, — закончил Фрост свой пароль и выжидательно замолчал.
Хозяин покопался с задвижкой и распахнул дверь, приглашая немного изменившимся голосом с более явным немецким акцентом: