– Нет. Ты не зрозумив, – малость разочаровался в командире дядька Макар. – Бачищь эту стрелку? Бачишь, ось цифра «три», а ось «двадцать два»? Цэ значит, що цю вулыцю патрулируют три человека в гражданском и проходят по вулыци каждые двадцать две хвыдыны.
– А на улице Ленина, значит, два встречных патруля по два опера? И все с моим фотороботом в нагрудных кармашках?
– Точно, – весело хрюкнул старый пройдоха. – А от «Семи слонов» за тебя в десять штукарей награда обицяна. «Экспресс-Вирши» сообщили.
Шрамов проникновенно похлопал помощника по плечу:
– Проделана большая и серьезная работа.
Дядька Макар от похвалы зарделся, как красная рыба, счастливо плямкнул губами, слюнявя огрызок химического карандаша:
– А цэ – твой маршрут, щоб никто небажанный не зустрився. Пешком прогуляешься за черту города, а туточки поймаешь попутку.
В одном, наверное, был прав дядька Макар, Шраму пора мотать из Виршей не оглядываясь. Слишком много на душу населения понаехало ментов, слишком жарко горела земля под ногами. Другое дело, в пресловутой Чечне в селе из двадцати саклей федералы одного басмача месяцами вычислить не могут, а в Виршах по переписи аж сорок тысяч населения. Хотя – сколько веревочке ни виться…
Но даже не в этом понт. А в том понт, что, несмотря на зубодробильную подставу брокера-быка, первый клинч за комбинат Сергей выиграл три часа назад. И теперь перешел на второй уровень игрушки.
– Все правильно, – согласился Сергей, сложил карту и убрал в карман, – Пора ноги делать. Только, уважаемый зам по кухне, я тебя с собой забираю. На наш век и в Питере аптек хватит. – Для Макара и такой причины достаточно. Но на самом деле Шрам целил мослы в Питер потому, что туда перетасовались главные нефтяники. Поцарапавший харю о сосновые доски мистер Смит в истерике наотрез отказался что-либо подписывать в этом крейзанутом медвежьем углу. И, как Наполеон (не коньяк, а человек), бросил армию и свалил в цивильную Северную Пальмиру, Русская сторона – за ним.
Дядька Макар не просек поляну, но переспрашивать не стал. Босс велел собирать манатки, значит – надо паковать чемоданы. Только…
– А автобус?
– А автобус, когда баба твоя закончит влажную уборку, Андрею Юрьевичу подгонишь и по доверке передашь. – Первый раунд за комбинат Сергей взял с наскока, как гусар Машу. Самое приятное – удалось слепить в свою пользу такую кривую мутотень, как общественное мнение. Для российской стороны это – пустые слова. А вот мистер Смит – пипл в этом коленкоре поджилочный до мокрых памперсов. Теперь начнет шумно оправдываться перед прессой. И пока не оправдается, бумаги подписаны не будут. Вот такой Шрам орел: быка на скаку остановит и лохов вокруг разведет. Шрам невесело хмыкнул.
– А?..
– А здесь вместо тебя пока Филиппок справится.
Дядька Макар почесал рябую репу, типа хозяин – барин. С сожалением собственника окинул поросячьими глазками занехаянное нутро автобуса. Типа только начал жить-обживать!
– Значит, так, – отмел лишнюю лирику Сергей, – в Питер добираешься сам. Завтра в двенадцать тридцать пересечемся в «Гостином дворе» на выходе с эскалатора. Если меня не будет завтра, радостная встреча переносится на послезавтра. Если меня не будет и послезавтра, значит, прости-прощай, Одесса-мама! Тебе останется этот автобус и эти деньги на карманные расходы. – Шрам выложил, подвинув надкушенный бутерброд с «краковской» колбасой, на дерматиновое сиденье банковскую упаковку сторублевок.
– Ну бывай. Не кашляй. Привет семье, – пожал пять дядьке Макару Шрам и поторопился выйти из автобуса. Не любил долгих прощаний.
Уже снаружи достал рукодельную карту, сверился с ней и свернул за угол. Народной тропинкой сквозь дырку в заборе Сергей просочился через строительную площадку, где загорелые по пояс работяги, забив болт, забивали козла на бетонной коробке не опущенного в яму коллектора. Далее, уже упаковав свой слишком приметный шнобель в солнцезащитные очки, Шрам сел на лавочку автобусной остановки и загородился газетой. Весь такой неприметный, без особых примет, только с лейкопластырем на щеке.
– Все так фигово? – спросил вяло болтающий рядом ногами Антон и заторможено медленно протянул запаянное в пластик липовое удостоверение на веревочке-ошейнике.
ebooksa