— Так поплачь, родной. Легче станет. Я вот вчера…
Лебеденко тут же встрепенулся:
— Что ты вчера?
Аниса воскликнула:
— Ой, дура, проговорилась.
Старший лейтенант напрягся:
— Ну-ка, ну-ка, продолжай, что было вчера?
Женщина покраснела:
— Я не хотела тебе говорить, Андрей, а может, и не стоит?
— Что не стоит? Что ты крутишься? Тебя кто-то обидел?
— Мне неприятно об этом говорить.
— А придется. Я не отстану. И ты ничего не должна скрывать от мужа, разве не так тебя воспитывали?
— Так, но ты сейчас…
— Я уже в порядке. А ну выкладывай, что произошло вчера.
— Да ничего особенного, но все было так неожиданно, грязно, обидно. Я долго плакала потом.
Лебеденко изменился в лице, вскричал:
— Что было?
— Да выносила я мусор, постояла немного на аллее, пошла домой, а возле подъезда офицер из главной части, он в общежитии живет, видела, как ходит туда. А тут стоит возле подъезда и ухмыляется. А сам на меня смотрит.
— Кто такой, конкретней? В общаге полно офицеров.
— Ну, такой, всегда лощеный, в штабе сидит, старший лейтенант. Он еще за медсестрой ухаживал.