— Ясно. Так идем?
— Идем.
— Хозяйственный там же, где и был?
— Стоит и там, но ближе в бывшем клубе. Там тебе все. От хлеба до гондонов, да простит меня господь.
Данилыч перекрестился.
Сергей понял, почему сосед вдруг набился к нему в попутчики, когда они проходили мимо рюмочной. Данилыч кивнул на вывеску и лестницу, ведущую в подвал:
— Разливочная «Чебурашка». Зайдем? А то я вчера самогону перебрал, сейчас колотит всего.
Сергей усмехнулся:
— Чего ж самогоном не похмелился? Как говорится, клин клином вышибают!
Старик досадливо махнул рукой:
— Да выжрал я его вчера весь. Обычно грамм пятьдесят оставляю на утро, а вчера выпил весь. Подчистую. Между прочим, не без твоего влияния.
Солоухов удивился:
— Я-то тут при чем?
— Как при чем? Домой вернулся? Вернулся! Вот для меня и праздник. Поэтому и высадил полбанки до последней капли.
— И денег у тебя, Данилыч, конечно, нет.
— Нет, Серега! На тебя надежа.
Старик таким молящим взглядом посмотрел в глаза майору, что Солоухов повернулся к рюмочной:
— Идем! Опохмелю!
В рюмочной не задержались, благо и народа там почти не было — пара завсегдатаев с опухшими физиономиями да конопатый, безразличный ко всему человек за стойкой, громко именующий себя на визитке «барменом». Данилыч быстро заглотал заказанные майором сто пятьдесят граммов водки, закусив бесплатным сухариком из черного хлеба с солью, и соседи по этажу покинули питейное заведение. Сергей подумал, что после опохмелки старик потеряет интерес к его делам, но Данилыч, поднявшись по лестнице, сказал:
— Нам, Серега, направо.