– Тебя оставляют живым, а ты им за это сообщишь, если кто полезет в вашу группу? – уточнил Жовнер.
– А тебе что?
– Ничего. Твои друзаны тебе сказали, что еще двоих ваших порешили.
Лицо Зарудовского вытянулось и посерело. Разом, будто его кто пылью припорошил. Кадык дернулся:
– Кого?
– Обоих киевлян.
Зарудовский что-то прошептал белыми губами.
– Одного еще осенью, а второго – прошлой ночью. Могли ведь и с тебя начать. Как ты еще жив?
Зарудовский молчал.
– Жить хочешь? – спросил Жовнер.
Ответа нет.
– Я тебя спрашиваю, хрен отмороженный, жить хочешь?
– А кто ж не хочет?
– Нам нужен адрес генерала.
– Какого?
– Лесника, твою мать.
– Лесника… А, Григория… – лицо Зарудовского немного просветлело.
– Григория, не Григория. Какая разница. Того, что стал лесником. Последнего из вашей группы.
Зарудовский почесал небритую щеку:
– А чего я это вам должен верить?