Его жена, лейтенант милиции, успела вынуть удостоверение из сумочки и показать его сержанту, который дубинкой пережимал мужу горло. И получила удар в лицо. И Володя начал драться по-настоящему. Он видел, как один из патрульных топтал его жену, которая уже потеряла сознание, видел, как отлетело в сторону ее удостоверение, видел ухмыляющиеся лица кавказцев… а потом все это исчезло. Он пришел в себя в райотделе милиции, на полу, скованный «ласточкой» – один наручник за спиной на запястье, а другой – на щиколотке ноги, накрест.
И первое, что он услышал тогда, был вопрос, вернее, его окончание: «…плохо слышишь?».
– …плохо слышишь? – на этот раз все было сегодня, на темной улице, возле машины, которую он пытался угнать. Володя чувствовал, что сам виноват. Нужно быть осторожнее, в конце концов, он действительно пытался украсть машину. Но ведь патрульные даже не пытались проверить его документы, значит, если бы он и вправду был владельцем машины, его точно также вначале избили, а только потом стали выяснять, как все обстоит на самом деле.
– По-моему, он оказывал сопротивление сотрудникам милиции, – сказал тот, что держал фонарь.
– Точно, – подтвердил другой и ударил лежащего ногой, – он на тебя замахнулся!
– Он просто пытался на тебя напасть! – вставил третий.
Свет фонаря приблизился к глазам Володи – сержант наклонился.
– Ты зачем напал на сотрудника милиции? Теперь сядешь.
Ты зачем сопротивлялся сотрудникам милиции? Теперь вылетишь из органов. И жена твоя тоже полетит. Вы позор для милиции, и ты, и твоя жена. В пьяном виде устроить драку с патрульными.
Да что же вас всех на одном заводе делают? – подумал Володя.
– Слышишь меня? Сядешь. Что делать будем с тобой?
Он хочет денег. Эта сволочь еще хочет денег за то, что бил человека. Они поверили ему, они думают, что это его машина, даже не обыскали его. И все равно бьют.
Володя ощутил, как давит в бок пистолет под рубашкой, и еще раз попытался успокоиться. Пусть живут. Это не они били его и его беременную жену, это не они на ночь оставили его скованного в камере и не они несколько часов не вызывали «скорую» для его жены. Не они. Те уже никогда не смогут делать такого, те умерли, и перед смертью им дано было узнать, за что они умирают. А эти… Эти только хотят стать такими.
– У тебя бабки есть? – спросил сержант, – мани, грошики. Есть? И разойдемся миром. Слышишь? Слы…
Сержант поперхнулся и выронил фонарь. Остальные не поняли сразу, что произошло. Сержант опустился на колени, на то место где только что лежал хозяин машины, потом ткнулся лицом в пыль, накрыв выпавший фонарик. Стало темно.
– Что? – спросил один из патрульных.
– Какого черта? – сказал другой и, не выпуская дубинки из рук, попытался нашарить кобуру. Все изменилось слишком быстро, всего секунду назад они были хозяевами положения и вдруг…
– Не хватайся за оружие, идиот, – услышал над самым ухом патрульный, – уронишь.
Патрульный почувствовал, как чужая рука вынула из кобуры пистолет. Патрульный пробормотал что-то невнятно, его напарник замахнулся дубинкой… отлетел к машине и остался лежать.
– И не кричи, – сказал тот же голос оставшемуся на ногах.