– Так что, сами догадались? – переспросил Гаврилин.
Пауза между вопросом и ответом тянулась безумно долго. Почти минуту.
– Это же понятно любому, если он не полный кретин, – наконец ответил Артем Олегович.
– Значит, сами догадались, – констатировал Гаврилин. – И других вариантов нет?
Артем Олегович улыбнулся пренебрежительно. Приятно видеть в такое суровое время столь уверенного в своей правоте человека. И этот уверенный в себе человек, когда нервничает, забывает целиться в живот собеседнику. Это шанс, если тот тип вышел из приемной. Давайте немного понервничаем, сударь.
– А вам не кажется, что все это туфта? Вам показалось. Вы просто увидели то, что вам кажется правильным. Вы просто выдаете желаемое за действительное. Может быть, я очень отстраненный, не сросшийся с работой и не готовый к самопожертвованию, но, может быть, благодаря этому, я вижу все это немного по-другому.
– Да? – Артем Олегович ощерился, – И что же ты видишь?
– Пока только вопросы. Почему Палач? Зачем я? Почему в одном городе? И почему не в столице?
– Все?
– Нет, не все. Ладно я, немощный и глупый символ всеобщего распада. А Палач? Ведь он ведет себя так, будто ни о чем и не подозревает.
– А он и не подозревает.
– Фигня. Все он великолепно просчитал. Все. Он прекрасно понимает, что билет у него в один конец. И принимает меры.
– Какие меры? – теперь Артем Олегович просто сочился иронией и сарказмом.
– У него в группе нет ни одного человека, хоть отдаленно напоминающего его бывших напарников. Он укомплектовал группу только полными выродками, без которых на этом свете станет куда чище, – Гаврилин не совсем понимал что говорит, ему было нужно только, чтобы слова задевали Артема Олеговича как можно больнее, чтобы зрачок дула перестал пялиться в солнечное сплетение Гаврилина. – Не будет Рождественской бойни.
– Никуда он не денется! Он всегда выполнял приказы и ни на йоту не откланялся от инструкции. К нему не применимы человеческие понятия. Это просто механизм, умеющий только убивать.
– Чушь. Его предыдущая группа…
– Состояла из точно таких же ублюдков, как и теперешняя. Тупые убийцы.
– И снова пальцем в небо. За тех Палач, наверняка, был готов умереть. А с этими – он даже умирать вместе не станет.
Артем Олегович расхохотался, искренне, громко, со всхлипами:
– Да кто его будет спрашивать? Он подохнет, когда мы это решим. У него не хватит ума, чтобы распознать ловушку. Да он уже почти в ней! Все, назад для него дороги нет! Он пойдет и подохнет, как ему было приказано. А перед этим будет убивать, потому что ничего другого он не умеет. И не нужно тут никакой лирики. Жаль, что ты не сможешь сам в этом убедиться.