– Быстрее!
Справа вроде бы что-то шевельнулось, и Шатов выстрелил, не целясь, в ту сторону.
– Да что же вы тянете, мать вашу?.. – Шатов сбежал по ступенькам, схватил женщину за руку и потащил ее к дому. – Давай!
Женщина закричала, вырываясь, попыталась ударить Шатова свободной рукой. Закричал мальчишка.
Снова движение в глубине двора. Выстрел.
– В дом! – Шатов рывком бросил женщину к крыльцу и подхватил мальчишку. – Тащи дочку в дом!
Мать вскочила на ноги, шагнула к Шатову, протягивая руки, и на груди у нее вдруг появилась дырочка. Женщина упала, словно подкошенная.
Шатов обернулся и дважды выстрелил в сторону улицы, откуда, как ему показалось, прилетела пуля. Что же здесь происходит…
Это… Во дворе светло, уличные фонари дают достаточно света для того, чтобы Шатов мог видеть кровь, вытекающую из под мертвой женщины, скорчившееся маленькое тело на земле, выражение обреченности на лице отца.
Все застыло. Все замерло. Двигался только Шатов, пытаясь протиснуться сквозь вязкий неподатливый воздух. Ему нужно добежать до крыльца. Спрятать мальчишку. Спрятать…
Толчок, это мальчишка рванулся неожиданно сильно, чуть не вырвался.
– Не нужно, – сказал Шатов, чувствуя, что слова вылетают из горла медленно.
Им тоже трудно протискиваться сквозь пелену страха. Мальчишка перестал вырываться. Это хорошо. Еще два шага к дому. Шаг.
Шатов оглянулся через плечо и увидел, как отец, что-то беззвучно крича, поднимается на ноги, прижимая дочь к груди, и бежит к дому. Медленно, очень медленно, но все-таки, бежит. Бежит.
И какая-то тень появляется сзади него. Тень.
Пистолет сам поднялся на линию выстрела. Толчок в руку, медленно откатился затвор, выбрасывая гильзу. Тень исчезает. Попал? Нет? Это не важно. Шатов поднимается на крыльцо, вбегает в дом.
– Побудь здесь, – Шатов опускает мальчишку на пол.
Тот тихо ложится.
– Полежи здесь, – шепчет Шатов, – я сейчас. Я скоро. И папа сейчас придет, и сестричка…
Отец вбежал в комнату, Шатов захлопнул дверь и заложил ее ножкой стула.