Снова кричит Вита. Кричит страшно, надсадно.
Она не должна так кричать. Нельзя этого допускать. Шатов напрягается, двигается вперед и чувствует, как зазубренный взгляд раздирает его плоть. Ничего, нельзя останавливаться, нужно продолжать движение. Не обращая внимания на боль. Двигаться и соскользнуть с этого жала.
Боль внезапно кончилась, оставив после себя только пустоту. И в пустоту эту, в эту рану устремилась темнота, заполняя душу Шатова.
Устоять. Устоять.
Шатов пытается оглянуться, увидеть Виту, но темнота уже захлестнула мозг, и перед глазами Шатова какая-то другая женщина бьется над убитым сыном, а сзади к ней приближается черный силуэт.
Медленно наплывает из безмолвия, взмахивает рукой… Плавный жест, словно рука движет смычком, но в руке нож. Женщина захлебывается кровью, а Шатов захлебывается болью и темнотой.
Черный силуэт медленно поворачивается к Шатову. Очень медленно. Лицо скрыто под черной маской, рука медленно поднимается к ней.
Шатов знает, чье лицо скрыто под маской. Знает, но все равно не может отвести взгляд.
Дракон. Клочья плоти, обожженные огнем выстрелов в упор. Пустая глазница светится багровым.
– Привет, – говорит Дракон.
– Привет… привет… привет… – тягуче растекается вокруг. Эхо.
– Напрасно ты… – говорит Дракон.
– напрасно… напрасно… напрасно… напрасно… напрасно… – Бесконечный ряд пустых слов заполняет все пространство вокруг, словно паутина, жгуче липнет к лицу…
– Напрасно ты не позвал меня…
– Ты пришел незваным…
– Но ты меня не выпустил. У меня почти получилось. Почти получилось. Еще немного – и мы бы с тобой…
– Я бы убил людей…
– Ты их и так убил.
– Но я теперь на свободе, могу идти, куда хочу… И что мне это дало? – голос Шатова теперь звучал глухо, увязая в паутине.
– Ты на свободе… А я?.. – спросил Дракон.