Тяжелая машина проломила ворота, протащив за собой, выворачивая, створки.
Охранник ударил рукой по красной кнопке, на пульте полыхнула красная лампа, заревела сирена.
Его напарник, подхватил с лежака автомат, метнулся к двери, отодвинул заслонку на амбразуре.
– Осторожно! – закричал охранник от пульта, увидев как водитель выпрыгивает из машины.
– Сейчас, сейчас, – пробормотал охранник с автоматом. Прицелиться он успел, но это было все, что он успел до смерти. Взрыв швырнул его вместе с дверью вовнутрь здания.
Автоматная очередь крест на крест перечеркнула дверной проем.
Оставшегося в живых охранника взрывом отбросило к стене. Он оглох, поэтому не слышал звука очередей. Дым, заполнивший комнату, ослепил его.
Охранник почувствовал, как что-то несильно стукнуло его по подошве ботинка. Небольшой округлый предмет. Охранник зачарованно смотрел на гранату. И смотрел на нее всю оставшуюся жизнь.
Пустота
Что-то взорвалось недалеко от клиники. Гаврилин замер, посмотрел на дверь палаты. Сейчас. Сейчас все произойдет. Он пришел. Краб пришел туда, куда его вел Наблюдатель. И теперь будет понятно, что произойдет.
Как пройдет первое выступление Гаврилина в роли кукловода. Испуганный голос Григория Николаевича в ледяной темноте – кукловод.
Что-то крикнули в коридоре. Кто-то пробежал.
Гаврилин отошел к кровати, сел. Снова встал, прошел. Ну? Скоро?
Что-то грохнуло, близко. Со звоном вылетели стекла в коридоре. Испуганный женский крик, сорвавшийся в визг.
Автоматная очередь. Длинная автоматная очередь, снова крик, на этот раз мужской. Выстрел из пистолета и снова длинная автоматная очередь.
Гаврилин снова сел на постель. Закрыл глаза. Он что-то забыл. Что-то забыл сделать после того, как приехал в клинику. Что-то очень важное. Снова взрыв. Крик, быстро оборвавшийся после короткой автоматной очереди.
Что же он забыл?
Он ведь думал об этом все время. Пока шел по лесу, пока ехал с Хорунжим в парк, пока разговаривал с Григорием Николаевичем. Что…
Зачастили пистолетные выстрелы, в несколько стволов. И автоматная очередь. Слишком короткая.
Истошный крик. Уже почти возле самой палаты. Надсадный крик боли и страха.