Венец карьеры пахана

Территорию необязательно было даже огораживать, достаточно было назвать истинного хозяина прииска, как у всякого здравомыслящего хитника возникало желание убраться от опасного места как можно дальше. Собственно, именно по этой причине самый ближайший лагерь хитников находился в полутора километрах от застолбленной территории.

Поначалу Бармалей грезил планами о немедленной расправе, потом как-то сник и сдался, понимая, что силы слишком неравны. Надо было искать другие перспективные места, с которых можно было покормиться. Однако пока таких что-то не находилось. Никита заглядывал даже в карты рудознатцев, по которым демидовские рабочие искали перспективные жилы. Большинство из них были давно выработаны, другие были давно застроены. Оставались, конечно, и нетронутые жилы, какие частенько встречались где-нибудь в дремучем лесу. Но всегда приходилось учитывать большой риск, что потратишь огромное количество времени и в результате не отыщешь даже захудалого берилла.

Действовать следовало наверняка, чтобы затрат было как можно меньше. Несколько раз из Германии звонили и спрашивали, когда же, наконец, будут подвезены обещанные демантоиды. Чтобы не разочаровывать компаньонов, Никита сказал, что дело упирается в чисто технические вопросы.

От наплыва дурных новостей Бармалей ушел в глубокий загул и старался избегать всяких контактов. Никита дважды заходил к нему домой, пытаясь растрясти на поездку к рудникам, но всякий раз его встречали пьяные, мутные глаза. Бармалей совершенно не воспринимал, чего от него хотят.

В отделе рукописей архива работала однокурсница Никиты — Антонина, за которой он безуспешно пытался ухаживать на втором курсе. Если бы она была не столь строга, то, возможно, их отношения вылились бы в нешуточный роман. На третьем курсе она неожиданно вышла замуж, а затем ушла в академический отпуск и как-то выпала из поля зрения Никиты. И когда он неожиданно повстречал ее в здании архива, то, к своему удивлению, вдруг обнаружил, что рад встрече. Да и сама Тоня довольно прозрачно высказалась о том, что не прочь продолжить отношения, прерванные годами, мимоходом поведав о том, что ее семейная жизнь не сложилась.

Никита не единожды убеждался в том, что не требуется много усилий, чтобы растопить одинокое женское сердце. Достаточно выразить сочувствие, поучаствовать в душевном разговоре, окунувшись в теплое прошлое, и — дело сделано. А вот коробка дорогих конфет — это уже для тела! Траты окупятся лаской, вне всякого сомнения.

Когда он как-то раз сидел в читальном зале, Тоня подошла к нему, наклонилась всем телом и томным шепотом сообщила о том, что у нее в архиве имеется именно то, чего он так настойчиво ищет. Никита в тот момент поймал себя на том, что даже не пытался вслушаться в смысл сказанного. Все свое внимание он сосредоточил на кулончике, висевшем на золотой цепочке. В середине этого кулона был закреплен изумруд в виде крохотного сердечка. Кулон слегка раскачивался и то и дело западал в ложбинку между грудями. Зрелище волнующее, а если включить богатое воображение, то и вовсе захватывало дух.

Антонина продолжала манить его даже по прошествии нескольких лет, так что не будет ничего удивительного в том, если через пару недель возобновления знакомства они окажутся в одной постели. Вполне закономерное развитие отношений. Правда, во всем этом присутствовала и некоторая грустинка, ведь все это могло состояться значительно раньше. Возможно, что и судьба его сложилась бы тогда как-то иначе.

Тоня сдержала слово, на следующий день она положила на его стол несколько папок, которые попали в архив из какого-то лагеря, каких в Свердловской области в сталинские времена было очень много. Внимательно полистав папки, Зиновьев подумал о том, что одной коробкой конфет тут не отделаться. Да за получение такой информации даже жениться можно!

Его внимание привлекли документы о лагере, где добывали металлы платиновой группы. Судя по тому, что было сохранено в деле, на рудниках работали исключительно смертники. Металл не радиоактивный, но в силу тяжелейших условий труда заключенные там долго не протягивали. Не так-то просто долбить гранитовую породу, вывозить ее на тачках по серпантинам. Так что работали там заключенные на износ. Кроме платины, они добывали еще и изумруды.

Никита открывал порыжевшие папки со смешанным чувством, вместе с обыкновенным любопытством здесь присутствовало еще и волнение, какое обычно появляется, когда прикасаешься к большой истории. На каждой из папок стоял гриф «Совершенно секретно», проставленный синим штемпелем и слегка затертый по краям.

Содержание папки начиналось с тонкого листа бумаги, которую уже тронул беспощадный тлен времени. На ней почерком примерного школьника кратко излагались детали массового побега из лагеря смертников, а поверх доклада широким росчерком было написано: «Виновных наказать! Сталин».

Никита уже в который раз вчитывался в каждую строчку написанного, словно пытался разгадать скрытый смысл написанного. Хотя чего тут было разгадывать! Подпись Верховного Главнокомандующего отдавала приказ на ликвидацию заключенных, бежавших из лагеря. Собственно, в судьбе заключенных мало что менялось — на руднике они поумирали бы от непосильного труда, а за пределами лагеря сгинули бы от пули солдата.

Трудно было поверить, что человек с почерком примерного школьника обладал столь исключительной властью. Впрочем, для того времени это было неудивительно. В сталинские времена даже люди с начальным образованием становились министрами. Взять хотя бы того же самого Абакумова, ведь отсутствие нормального образования не помешало ему стать наркомом государственной безопасности СССР. Главное — инициатива, напор и нестандартное мышление, а высшую школу вполне можно пройти уже в коридорах власти.

Никита перелистал несколько листочков дела. Папка была полна записей о добыче платины. Судя по расчерченным таблицам, в которых фиксировался каждый грамм добычи, и бравым рапортам, разведка и добыча металла велись очень интенсивно. Зиновьев перелистал еще несколько страниц, и его взору предстала фотография, которая была наклеена на обычный лист. Бумага слегка покоробилась и пожелтела, а по краям проступал клей, слегка свернувшись в мелкие кристаллики, которые уже крошились, оставляя белые рыхловатые пятнышки.

На фотографии было запечатлено десятка два застреленных зэков-беглецов, которые лежали нестройным рядком, а неподалеку, собравшись в круг, стояли несколько солдат НКВД. Странно, что подобный снимок сохранился, обычно такие вещи уничтожались в первую очередь.

Фотография невольно приковывала взгляд. Никита рассматривал лица офицеров и солдат НКВД, которых уже давно не было в живых. Заснятые врасплох, они выглядели раскрепощенными, даже улыбались, что никак не вязалось с двумя десятками покойников, лежавших от них всего лишь в нескольких шагах на примятой траве.

Никита продолжал смотреть на фотографию. Что-то в ней было не так. Точнее, невольно возникало ощущение, что ему уже приходилось бывать в этой местности, вот только он никак не мог вспомнить, когда он бывал там и где это место. А может, это неподалеку от их поселка? Нет, рельеф немного другой, тут небольшой склон, а в Изумрудном местность иная.

А это что за неясный предмет в углу снимка? Присмотревшись, Никита заметил нечеткий полукруг. Так оно и есть! Это самая обыкновенная тачка, на каких заключенные обычно перевозят породу. Неизвестный фотограф, сделавший этот снимок, оставил в углу орудие труда заключенных, поместив в центр наиболее важную часть кадра — два десятка трупов. Скорее всего, снимок был сделан для очередного отчета о том, что работа проведена в точности с полученными инструкциями.

Значит, где-то поблизости должен находиться рудник. Сейчас, возможно, уже забытый. Вход в штольню, как правило, засыпают, а отвалы быстро зарастают, и отыскать их бывает очень непросто.