— Деньги-то не мои, — произнес Хрящ, — а общаковские, жиганы питерские отстегнули. Я их вернуть должен после дела.
Макар в присутствии Кирьяна и Степана чувствовал себя свободно. Серьезные и предсказуемые люди, чего никак нельзя ожидать от молодых жиганов. Еще не обтесанные, мало битые… Но ничего, жизнь расставит все на свои места.
— Ты кого из питерских возьмешь? — спросил Степан.
Невысокий, необыкновенно крепкий, Степан напоминал циркового атлета, находящегося на отдыхе. Движения его были плавными и ленивыми, словно парень берег силу для предстоящего выступления.
— Решил никого не брать, — отрицательно покачал Макар головой и, посмотрев на Ваську Кота, безмолвно поглощавшего заливную рыбу, добавил: — Вот разве что Кота! Но мы с ним всегда в паре. Лучше его во всем Питере никто замки не откроет. А потом, чего делиться? Самим хавать охота, — заметил морячок, широко улыбнувшись.
— Это ты верно заметил, — согласился Кирьян. — А что с деньгами будешь делать, придумал?
Макар Хрящ тщательно прожевал соленый огурчик, а потом, ненадолго задумавшись, ответил:
— Есть кое-какие мысли… Не держать же мне вечно мешок с деньгами под кроватью. У меня кое-какие тропинки за границу отлажены. Вот туда я золотишко и переправлю. Сейчас там царские червонцы в ходу. На них вот так жить можно, — чиркнул он себя по горлу большим пальцем. И уже тише, придавая тем самым собственным словам еще большую значимость, проговорил: — Если хочешь, могу и тебе помочь. Много не возьму.
Кирьян понимающе закивал:
— Нужда будет, обращусь.
Появилась Елизавета, разрумянивавшаяся и оживленная. Макар заметил, что она даже поменяла прежнее платье на более откровенное. К чему бы это? Платье было коротким, с глубоким вырезом на груди. Теперь уже совершенно не обязательно было вытягивать голову, чтобы оценить ее прелести. А грудь оставалась по-девичьи великолепной и грозилась выпорхнуть из тесной материи на желанную свободу.
— Вот, это для особо почетных гостей, — сияла хозяюшка, как начищенный пятак, торжественно водружая на стол блюдо с паюсной икрой.
— А раньше чего не выставила? — лукаво улыбнулся Кирьян.
— А зачем? — удивилась Елизавета Михайловна. — Сожрут ведь и не оценят. Сами они все худющие, а жрут в три горла. И все ненасытные!
Она отошла в сторонку и, проходя, будто невзначай коснулась ладонью плеча Макара. Хрящ почувствовал, как по его телу пробежал ток. Невольно он посмотрел ей вслед — платье колыхалось из стороны в сторону, выгодно выделяя при каждом шаге крутые бедра.
Будь у него побольше времени, можно было бы заняться этой спелой птахой и где-нибудь в темном уголке пощипать ее перышки.
— А с вами сколько человек будет? — небрежно поинтересовался Макар.
Кирьян внимательно посмотрел на жигана, намазавшего на ломтик белого хлеба икры.
— А чего ты вдруг забеспокоился? Боишься, что без доли останешься? — усмехнулся Кирьян.
— Тут другое, — важно заявил Макар, — люди должны быть проверенные. Я свою шкуру не хочу подставлять понапрасну.