Медвежатник

— Держись рядом со мной. И упаси боже сказать тебе что-нибудь лишнее. Тогда нам никогда не придется делить между собой полтора миллиона.

— Я все понял, — улыбнулся Филимон. В душе он уже считал себя состоятельным человеком. И если бы он лишился семисот пятидесяти тысяч рублей, то посчитал бы, что его ограбили.

Савелий решительно нажал на кнопку и тотчас услышал, как где-то внутри двора прозвучал резкий и неприятный звонок. Зловеще ширкнул глазок, по всей видимости, надзиратель внимательно изучал гостей, и только после этого открылось окошко и в амбразуре появилась усатая и недовольная физиономия надзирателя.

Савелий, не дожидаясь вопросов, сунул ему в самые глаза удостоверение:

— Я имею предписание от директора департамента полиции. Мне нужно срочно встретиться с начальником тюрьмы.

— Его пока нет.

— Я подожду его у вас. Не стоять же мне у порога.

За документ Савелий не опасался — его смастерил известный московский фальшивомонетчик, и если бы он пожелал пройти с ним в дом губернатора, то полицейские встретили бы его, стоя навытяжку.

Надзиратель медленно водил глазами, прочитывая документ, что-то хрюкнул неопределенное и, распахнув ворота, произнес:

— Проходите, господа! Вас проводить?

— Не надо, — отмахнулся Савелий. — Мне приходилось бывать в вашем заведении, — сообщил он истинную правду, — так что кабинет начальника я как-нибудь найду.

В отличие от других казенных домов, исправительная тюрьма имела более свободный режим. Даже коридоры не были поделены на секции, и жандармы запросто переходили с одного этажа на другой, чтобы поделиться последними тюремными новостями. Время четырнадцать часов пятнадцать минут было выбрано Савелием далеко не случайно. В это время жизнь в исправительной тюрьме замирала на полчаса. Обеденный перерыв — это святое!

Коридоры в это время пустели. Все объяснялось тем, что начальник тюрьмы исчезал каждый день в одно и то же время. Куда он уходил, никто не знал: одни считали, что обедать в ресторан, другие, более практично настроенные, имели основание предполагать, что полковник уединялся с молодой проституткой.

— У тебя есть только пятнадцать минут, — тихо предупредил Савелий. — Если ты не уложишься в это время, боюсь, что тогда мы можем отправиться с тобой в одну из пустующих камер.

Мысли о нескольких сотнях тысяч приятно согревали душу. Филимон улыбнулся — Савелию было невдомек, что даже за меньшие деньги он согласился бы штурмовать Бутырскую.

— Понял. Сделаю все в лучшем виде.

Коридор оставался пустынным. Тускло горели лампы. Отыскать нужную дверь Савелий сумел бы с закрытыми глазами — в исправительной тюрьме у Родионова был куплен надзиратель, он-то и начертил детальную схему заведения.

— Наша дверь четвертая с правой стороны, — предупредил Савелий. — Я пойду дальше по коридору, а ты приступай.

Не оглядываясь, Родионов размеренным шагом профессионального надзирателя затопал по коридору, бренча по ходу движения связкой ключей. Проходя мимо двери с титановой сталью, он протяжно и равнодушно зевнул — наверняка его показное безразличие должно быть слышно даже на третьем этаже.

Позади что-то стукнуло. Филимон достал горелку, догадался Савелий. Раздалось яростное шипение. Родионов повернулся и увидел, как острый лучик пламени ударился в металлическую поверхность и, метнув вверх небольшое облачко сажи, оставил неряшливый шрам.