– Помогите, – пискнул он, скребясь слабой лапкой в дверь.
Щукин вернулся обратно гораздо раньше Ляжечки – не зря он давал последнему многочисленные указания насчет покупки разного рода деликатесных продуктов и сигар, которые в любом ларьке не продаются.
Но сейчас Щукину было не до сигар. Всю дорогу до Ляжечкиной квартиры в груди его мрачно ворочалось, словно раскаленный лом, чувство глубокой ненависти к этому низенькому, толстенькому и бритоголовому существу, которое так грубо и примитивно обмануло его.
«Это же надо, – скрипя зубами от злости, думал он, – попасть так глупо… Оказывается, менты пасли меня еще в Москве – наверняка вышли на меня по указке Ляжечки, который подыскивал себе компаньона в порученном ему деле. Мне дали довершить мое дело, не стали трогать, хотя могли прихватить, дали уехать из Москвы, дали расслабиться, а потом устроили такую веселую жизнь, что я сам прибежал в лапы к Ляжечке и сам на его дело подписался… Ну, сука толстая… Что угодно, но вот Веронички я тебе не прощу никогда. За это, падла, ты кровью умоешься… А я, оказывается, на мусоров работаю. Вот блядство, никогда бы не подумал, что такое может случиться. Если бы мне кто сказал с недельку назад, что я на легавку работать буду, морду бы тому раскрошил. А теперь…»
Щукин ожесточенно потряс головой. Таксист с удивлением посмотрел в зеркало заднего обзора на странную женщину, которую он вез, ни с того ни с сего вдруг начавшую трясти своими рыжими кудрями.
«А Лиля-то – дочь Седого, а не телка его, – подумал еще Николай, – я же говорил – любви не бывает…»
Потом его мысли принялись скакать, словно табун обезумевших мустангов.
– Ну, Ляжечка, – прорычал Щукин, уже совсем забыв о несчастном шофере такси, который боялся смотреть в зеркало заднего вида на странную женщину, трясущую головой и рычащую страшным басом.
«Ладно, личные счеты потом, – решил Щукин, усилием воли заставляя себя успокоиться. – Сейчас нужно думать, как выбраться из того поганого положения, в которое я попал».
И он надолго задумался. А когда такси подвезло его к дому, где находилась квартира, снятая Ляжечкой, план Щукина был готов.
Ляжечка появился примерно через час после того, как приехал Щукин. У Щукина было время переодеться и уничтожить все следы, могущие указать на то, что он куда-то отлучался.
Лиля, кстати говоря, стала немного отходить от своего мутного сна, вызванного наркотическим дурманом, – это значило, как подумал Щукин, что пришло время для очередного укола.
Но на этот счет у него было собственное мнение.
Ляжечка вошел в прихожую, держа в одной руке пакет с покупками, а в другой – небольшой кожаный чемоданчик.
– Что там? – спросил встречающий Ляжечку в прихожей Щукин, указывая на чемоданчик.
– Догадайся! – подмигнул Ляжечка Щукину.
Николай едва удержался от порыва сейчас же съездить Ляжечке по физиономии и измордовать его за все унижения, которым подверг его Толик.
«Не сейчас, – успокоил себя Николай, – придет еще мое время… А сейчас нужно сделать над собой усилие и проявить как можно больше дружелюбия и братской любви…»
– Братан! – заорал Николай, обнимая Ляжечку. – Ты мне бабки достал!
– Достал, – подтвердил Ляжечка, глупо улыбаясь.