Одержимость

— Нет. Раньше думал, теперь — не думаю.

— Почему?

— Потому что погиб еще и Мельник, который ничего подобного не говорил.

— Значит, оба покойника были психически здоровы, правильно я вас поняла?

— Да. Более того, думаю, Болотников мог тогда высказаться абсолютно честно и без всяких преувеличений, компьютер вполне мог каким-то образом на него влиять…

— Даже довести до самоубийства? — насмешливо переспросила Брусникина.

— Да.

— И Мельника тоже компьютер порешил?

— Почему бы и нет? Просто у Мельника психика устроена немного не так, как у Болотникова. Болотников сразу понял, что происходит нечто странное, но не смог сопротивляться, а Мельник либо вообще не понял, либо понял уже в полете.

— Вы фантазер, Юрий Петрович, — хмыкнула Брусникина.

— Совсем наоборот, — пожал плечами он. — Вы сами спросили, что я думаю, я совершенно честно вам ответил. Но я при этом не собираюсь немедленно докладывать Воскобойникову и предъявлять обвинения разработчикам «Владимира I», поскольку мои выводы основаны на очень небольшом количестве фактов. Появятся новые факты, возможно, придется пересмотреть и выводы.

— А как вам выпад Мовсесяна о том, что Шахматная федерация спелась с Development Comp.Inc. и собирается спустить все на тормозах?

Это что, провокация, прикинул про себя Гордеев, Воскобойников сомневается в его лояльности? Или после второй смерти Шахматная федерация и Development Comp.Inc. действительно спелись?

— Мовсесян меня порадовал, — ответил Юрий Петрович, сделав вид, что не понял глубинной сути вопроса. — Если его так легко вывести из себя, будем этим пользоваться и узнаем много интересного, согласны?

— Абсолютно.

5

Брусникина вошла первой, взяла вдову за руку и тихо сказала:

— Лерочка, дорогая, еще раз примите мои соболезнования. Это все ужасно. Вы не представляете, как я вам сочувствую.

— Да-да, вы звонили, — едва кивнула Гончарова, глядя мимо Брусникиной — на Гордеева. — Из шахматной федерации? Не помню, как вас?..

— Гордеев Юрий Петрович.

— Конечно-конечно, раздевайтесь, проходите. — она высвободила руку, протянула ее Гордееву, едва коснулась его ладони холодными пальцами, грациозно развернулась, тряхнув волосами, и крикнула куда-то в глубь квартиры: — Стас!