Черный пиар

— А как же они могли узнать об этой работе Евгения Павловича? Не думаю, что он кому-то кроме вас об этом рассказывал, — поинтересовался Гордеев.

— Да что вы, Юрий. В этом городе на юге чихнешь, на севере «будь здоров» крикнут. Тут шпионов и стукачей больше, чем нормальных жителей. А то, что они про Женькин компромат знали, я не сомневаюсь.

— Почему вы так в этом уверены?

— Дело в том, что отчасти я виноват, что Женьку посадили. Так как это я надавил на следствие и заставил закрыть дело о самоубийстве девочки и завести новое об убийстве. И оказал тем самым медвежью услугу, но я же не знал, что они так дело повернут! А они взяли — и сразу Женьку за решетку упекли. А это о чем говорит? Это говорит о том, что они его страшно боялись и, воспользовавшись случаем, тут же постарались избавиться от него. То есть знали они прекрасно о тех материалах, что Женя собирал. Это же ежу понятно, что Зайцев не виновен.

— Знаете, — перебил Гордеев пылкую речь генерала. — Мне кажется, что отец девочки тоже был в курсе, что убийца его дочери не Зайцев.

— Почему вы так считаете? — насторожился Байдуков.

— Во-первых, Маковский погиб при загадочных обстоятельствах. Его сбила машина, а обвинили в этом мою знакомую. Могу дать голову на отсечение, что она не виновата. Во-вторых, я видел его перед смертью. Это был человек, который не испытывал ненависти к Зайцеву. Он был страшно подавлен, но не пытался мстить вашему другу, не требовал расправы над ним. Странное поведение для отца, если предположить, что он считал убийцей Евгения Павловича, не правда ли? И наконец, в-третьих, жена Маковского отдала мне странную фотографию — на ней изображен Ершов, а лицо его изрешечено пулями. Маковский стрелял в фотографию! Вы чувствуете, сколько должно быть ненависти к человеку, чтобы поступить так! Поэтому я думаю, что у Маковского была какая-то информация. Он что-то знал. Может, существует какой-то свидетель, может, еще что-нибудь, это нужно непременно раскопать. Только тайно, чтобы ни одна живая душа, кроме нас с вами, об этом не знала. Иначе все старания пойдут прахом.

— Вы мне это объясняете? — грустно улыбнулся Байдуков. — Но что же мы можем сделать? Единственный человек, который что-то знал — отец девочки, — погиб. Мы снова в тупике. Неужели Женя ничего больше не сказал, не просил мне передать?

— Ах, черт! — воскликнул Гордеев. — Забыл. Там же была еще одна фамилия.

Юрий вытащил клочок бумаги из кармана и протянул генералу.

— Веселовский, — прочитал тот. — Я, кажется, начинаю понимать.

— Поделитесь, — попросил Гордеев.

— Веселовский — мой бывший заместитель. Он мне никогда не нравился, но я взял его по принуждению. На меня очень сильно надавили. Но вскоре я его уволил, потому как узнал, что Веселовский занимается незаконной прослушкой. Причем всех и вся. У него были переговоры мэра, губернатора, прокурора, одним словом, всех, кто имеет какое-то отношение к власти. Кроме того, этот Веселовский имеет какое-то отношение к комиссии Государственной думы по выборам, а это тоже настораживающий факт.

— Неужели эта комиссия имеет какой-то вес? — удивился Гордеев.

— Еще какой. Это очень важное звено во всех выборах, с его помощью можно влиять на центральную избирательную комиссию. Когда я уволил Веселовского, он внезапно исчез, а вместе с ним и материалы прослушивания, и компромат, который собрал Женька.

— То есть он их попросту украл?

— Да, выходит так. Скорее всего, вся эта каша заварилась из-за пропавших документов.

— Так нужно немедленно найти Веселовского! — воскликнул Юрий. — Это же ключ ко всем загадкам.

— Вы правы, но я не могу. Он исчез, у меня нет никакой информации о месте его нахождения. Хотя вы можете поехать в Москву, в эту самую комиссию. Там должны что-то знать о нем, но не думаю, что вам будет просто получить какие-нибудь сведения. Однако попробуйте. Мне кажется, Веселовский работал на два фронта. Езжайте в Москву. Постарайтесь что-нибудь выяснить там.

— Я не могу сейчас уехать из Андреевска, — ответил Гордеев.