– Ты избегаешь встречаться с ними?
– Я всех избегаю, кроме тебя. Ты никому не сообщал о нашем разговоре?
– Пока не стоит этого делать. Неизвестно, от кого исходит предложение.
– Да-да. – Дитрих глотнул вина, отставил бокал. – Если действовать по науке, то я должен стать наживкой, а вот когда появится заказчик, ты сумеешь выяснить, кто он такой. – Калау подошел к окну, качнул занавеску. – Я специально свет не выключал, чтобы от тебя видеть, что делается в моем домике. Извини, что нервничаю. Отвык.
На рассвете Бондарев, услышав, как в окно ударила шишка, вышел на крыльцо. Дитрих, стоявший у своего дома, показал на часы и махнул рукой. Клим выбросил пять пальцев, мол, через пять минут буду.
Он догнал Дитриха Калау на тропинке в лесу, тот шел не спеша, перевязанные снасти нес на плече.
– К реке? – Клим пожал немцу руку.
– Место я тебе покажу. – По лицу Дитриха легко было догадаться, что ночью он почти не спал. – Вчера я уже не стал возвращаться к тебе, – Калау понизил голос, – у меня в двери была записка: «После полудня». Вот и все, что они написали, – он криво усмехнулся, – вовремя ты приехал.
Клим отметил, что Дитрих выглядит куда как более уверенным, чем вчера.
«Ожидание его выматывало, – подумал Бондарев, – а теперь он подобрался».
– Пятьдесят копеек при тебе?
Пару секунд Калау соображал, затем расплылся в улыбке.
– Половинка рубля… портсигар я оставил в домике. Боюсь потерять. Во время рыбалки иногда забываешься, я человек азартный.
Уже слышалось журчание реки. Вскоре мужчины стояли на ее берегу. Лес подступал к самой воде. Течение перекатывалось, бурлило на камнях.
– Самое толковое место для рыбалки на лосося.
Дитрих кивнул.
– Второй порог близко, минутах в двух ходьбы вверх по течению, – сказал и принялся раскладывать снасти на плоском камне, выступающем в реку.
– Удачи, – произнес Бондарев, – в десять я подойду к тебе.
– К черту, – Дитрих проверял катушку.
Бондарев продирался сквозь заросли, хотя можно было воспользоваться тропинкой, идущей выше, но хотелось быть ближе к воде. Вскоре гул воды на первом пороге уже заглушал гул второго. Прозрачные струи чистейшей воды перекатывались через гряду камней, срывались, искрились. Клим Владимирович прикинул, что по камням сумеет перебраться на другой берег.