– Сверху!.. – прокатился предупреждающий крик капитана, но было уже поздно.
Сержант даже не успел распрямить спину, как Бондарев уже обрушился на него, припечатал к каменистой земле. В верхушку камня ударила короткая, на три пули, очередь. Противник оказался хорошо подготовленным. И вновь ситуация не оставила Климу выбора. Замешкайся он в борьбе еще немного, его бы расстрелял в упор подоспевший капитан. Рукояткой ножа Клим ударил омоновца в висок, схватил автомат, откатился с ним в руках. И вновь вовремя. Пули впились в оставшегося лежать на земле сержанта.
Бондарев попал бы в капитана, если бы не оказалось, что автомат стоит на предохранителе. Но из-за этой мелочи он сам чуть не расстался с жизнью. Спасло то, что куст рос на возвышении, и Бондарев, перевалившись через него, оказался на время недосягаемым. Наконец-то ему удалось выстрелить. Качнулись ветви. Противник пару раз выстрелил в ответ, а затем захрустел сухостой – капитан убегал.
И тут послышался чуть различимый из-за гула реки стон. Лишь мгновение Бондарев колебался, броситься ли в погоню. Он подбежал к лежавшему на плоском камне Дитриху. Взгляд Калау стал уже осмысленным, в глазах читалась невыносимая боль, лицо стало землисто-серым.
– Клим, они… – Дитрих натужно закашлялся, и его лицо исказила гримаса.
– Молчи. – Бондарев наскоро осмотрел Дитриха.
Сержант почти не ошибся – был сломан не сам позвоночник, а шея.
– Потерпи. – Клим высыпал из карманов брезентовой куртки ключи и другую мелочь, которая могла бы помешать, и изготовил из скрученной куртки подобие шины, обернув ей шею Калау.
Безвольное тело Дитриха – был поврежден нерв – оказалось почти неподъемным. Бондарев, тяжело ступая, брел с ним на руках по тропинке, придерживая пострадавшему голову, автомат болтался за спиной. Дитрих уже бредил, скороговоркой произносил по-немецки и по-русски бессмысленные наборы слов. Климу приходилось быть настороже, беглец вполне мог вернуться, а он сам теперь стал отличной мишенью. Калау внезапно замолчал, открыл глаза, взгляд стал чистым и осознанным.
– Где мы? – отчетливо спросил он.
– Скоро придем, скоро… – проговорил, не останавливаясь, Клим, – еще минут двадцать.
– Нет, не придем… пятьдесят копеек… – И на лиловых губах Дитриха застыло подобие улыбки.
Клим опустил его на сухой мох, укрывавший землю, и приложил два пальца к сонной артерии – Дитрих был мертв. Он простоял у мертвого тела совсем недолго, закрыл Калау глаза и побежал. У самого поселка, почти пустого в это время дня, Бондарев перешел на шаг, спрятал короткий автомат под полу куртки. «УАЗ», взятый Дитрихом напрокат, стоял под сосной. Ключ легко открыл дверь домика. В комнате царил чисто немецкий порядок. Ровными стопками на столе лежали журналы и книги. Рамка с женской фотографией пристроилась между ними. Кто это – молодая жена или дочь Дитриха – Клим не знал. В камине стоял совок со сметенным в него пеплом. Бондарев поставил автомат между шкафом и спинкой кровати, распахнул дверцы. На вешалках висела одежда, под ней выстроились три пары обуви. Клим задумался, скользнул рукой по верхней полке, казавшейся снизу пустой. В самом ее углу он нащупал прохладный стальной портсигар, раскрыл его. Под сигаретами сквозь бумажную салфетку слегка просвечивал «деревянный» рубль.
Послышался шорох подъезжающей машины. Двигатель работал отлично – его звук даже не перекрывал шуршание протекторов. В окно Клим увидел замерший у обочины черный блестящий джип и трех мужчин в костюмах, торопливо идущих к крыльцу. Он только успел закрыть шкаф, как без стука в дом зашли двое крепко сложенных парней с серьезными лицами. Наскоро огляделись, и один из них бросил через плечо:
– Чисто.
Парни стали по обе стороны от двери и будто бы не замечали присутствия Бондарева, хотя на самом деле отслеживали каждое его движение. В дом поднялся представительный мужчина в дорогом костюме, прищурился, глядя на Клима:
– Герр Калау? – по-немецки спросил он и улыбнулся.
Бондарев внешне спокойно воспринял, что его приняли за другого.
– Гутэн таг, – ответил он и добавил: – Я хорошо говорю и по-русски.
Мужчина с секунду помедлил, приблизился к Бондареву, первым протянул руку.