– Я подумал о твоем деле.
Красное вино заискрилось за толстым стеклом низких бокалов.
– За встречу, – предложил Дитрих.
– За то, что было. – Клим прошелся и задернул шторы на окнах.
Бокалы сошлись глухо, как два булыжника. Удобней устроившись в плетеном кресле, Клим глотнул вина.
– Место встречи тебе предложили или ты мог его выбрать?
– Предложили, у меня не было других вариантов.
– Кто-нибудь из тех, кто здесь живет, может присматривать за тобой?
– Не думаю, хотя не исключаю. Я ничего не понимаю, – вырвалось у Дитриха, – или я уже отвык быть в деле? Я не хочу нарушать закон. Раньше я знал, что за мной стоит государство. А теперь?
– Пока ничего страшного не произошло, ты просто взял деньги, которые тебе предложили, вот и все.
– Даже расписки с меня никто не потребовал.
За окном послышалось урчание мотора, свет фар скользнул по занавескам и замер. Раздались негромкие голоса, под ногами захрустели ветки.
– Их трое, – чисто машинально по звуку определил Бондарев.
– Трое, и идут они к твоему дому, – подтвердил Дитрих. – Ты ждешь кого-то?
По голосу Калау Клим понял то, что уже подозревал – Дитрих перестал быть бойцом, спокойная жизнь бюргера засосала его с головой.
– Есть кто? – послышалось из-под самого окна.
Дитрих нервно оглядывался, предоставив решать Климу. Тот приложил палец к губам и потом крикнул:
– Минутку!
Он вышел на ярко освещенное крыльцо в накинутой на плечи куртке, тут же прикрыл за собой дверь, так что ни один из трех омоновцев, подошедших к его дому, не успел заметить, есть ли кто-нибудь в доме еще. Милицейский «УАЗ» дожидался милиционеров с открытыми дверками.
– Добрый вечер, – недружелюбно произнес капитан в камуфляже, – давно здесь?