За спинами корейцев вспыхнули фонари. К костру бежал человек в камуфляже. Отблески пламени осветили смуглое, раскосое лицо седовласого корейца, на его рукаве мелькнула красная повязка, похожая на те, с которыми ходили дружинники в советские времена. Подфутболив железные прутья с мясом, он накинулся на лесоруба, который недавно разделывал собаку. Заломал руки, вывернул кисти и толкнул его ногой в костер. Лесоруб, махая руками, рухнул в раскаленные угли. Стоны и вопли эхом разнеслись по лесу.
— Это еще кто такой? — спросил старлей.
— Наверное, кто-то из главных…
Десантники не стали задерживаться и наблюдать за продолжением разыгравшейся сцены. Удалившись в лес, они вышли к небольшой горке. Взобравшись по ее склону, старлей и майор оказались на поляне, поросшей кустарником. Отсюда корейский поселок был виден как на ладони.
— Смотри! — произнес Батяня.
Вдоль высокого забора, на расстоянии в пятьдесят метров друг от друга, стояли охранники. Круги света от прожекторов скользили по снегу, скрещивались, расходились в стороны. Луч света выхватил из темноты «Урал», припаркованный возле лесопилки. Лавров присмотрелся и насчитал около машины восьмерых вооруженных корейцев. Подходы к грузовику освещались беспрерывно.
— А вон и машина с оборудованием.
— Только нам ее не захватить. — Барханов аккуратно положил перед собой «АКМ».
— Это мы еще посмотрим, — улыбнулся майор.
Старлей задумался, пытаясь разгадать замысел майора. Но ничего толкового на ум не приходило.
— План придется менять, — неожиданно произнес Лавров, глядя на ворота КПП…
Йон сидел на подоконнике распахнутого настежь окна, завороженно глядя на искрившийся во внутреннем дворике снег. Ветер приятно ласкал его лицо, трепал редкие волосы, обдувал слипающиеся глаза. Уставший за последние дни кореец все равно выглядел бодро, словно проспал целые сутки.
Однако те двое десантников, замеченных его людьми на делянке, не давали ему покоя. Он не мог не думать о них ни секунды. Чувство опасности и тревоги прокралось в его мозг, не оставив места спокойствию. И даже сейчас, когда вокруг поселка была усилена охрана, выставлены дополнительные патрули, он не чувствовал себя в безопасности. По разрозненным донесениям его патрулей выходило, что десантники продвигались не к городу, не к военной части, а сюда, к поселку.
Йон закурил, пытаясь отогнать тяжелые мысли. Он понимал, что основная и самая опасная часть его плана уже выполнена и дело остается за малым — передать ценный груз в руки северокорейскому правительству. Любой оказавшийся на его месте мог бы праздновать победу. Но Ли Эр Йон не имел привычки расслабляться, вся его жизнь требовала от него сосредоточенности и концентрации. Он всегда доводил начатое дело до конца, не оставляя после себя никаких следов.
В дверь постучали.
— Входите.
— Машина у входа! — вытянувшись стрункой, отчеканил охранник.
— Никого не подпускай к кабинету.
Йон набросил пальто, обвел пристальным взглядом кабинет и, что-то вспомнив, подошел к столу. Открыл ящик, достал «макаров». Зарядил пистолет новой обоймой и засунул за пазуху. Вновь его глаза забегали. Убедившись, что теперь ничего не забыл, парторг хлопнул дверью.
Внизу его уже ждал армейский «УАЗ». Но он не спешил садиться в машину. Запрокинув голову, посмотрел в звездное небо, закурил американскую сигарету. Водитель в спешке приглаживал край маленького портрета Ким Ир Сена, отслоившийся от лобового стекла.