– Что ты скажешь о должности начальника службы судебных приставов? – спросил Сапарчи.
– Вот, – ответил Шарапудин и поставил перед Сапарчи чемоданчик.
Тем же вечером в бывшей президентской резиденции состоялся роскошный ужин. Джамалудин был очень почтителен, Магомед-Расул пел соловьем. Когда Христофор во время еды уронил салфетку, Магомед-Расул вскочил и бросился ее поднимать.
После ужина, когда Сапарчи уехал, а Джамалудин, сказавшись усталым, ушел спать, Магомед-Расул подсел к новому премьеру и заговорил о газовом проекте. Он очень переживал, что Кирилл Водров, чужой его горам и его семье человек, вдобавок представлявший глубоко враждебную интересам России буржуазную и империалистическую компанию, стал главой Navalis Avaria.
Магомед-Расул понимал, что если Кирилла арестуют, убьют или украдут, то главой Navalis Avaria станет он, Магомед-Расул.
Заявление, как всегда, образовалось очень некстати. Заявление было в Европейский суд по правам человека, и оно было принято к рассмотрению через две недели после гибели Заура Кемирова.
Заявление поступило от бывшего прокурора, а ныне уполномоченного по правам человека в республике Северная Авария-Дарго Наби Набиева. Наби Набиев сообщал в заявлении, что президент республики Заур и его младший брат Джамалудин потребовали от прокурора уйти в отставку, а когда прокурор отказался, то Джамалудин Кемиров отрезал ему уши.
Перед тем, как устроить такое нехорошее дело с ушами, Джамал Кемиров приказал привезти прокурора к нему в багажнике, а вынув из багажника, устроил его в клетку у себя в доме на дворе, рядом с павианом, и Наби просидел в этой клетке три дня. Наби кормили сникерсами, и бросали сникерсы в тот угол клетки, до которого мог дотянуться павиан, и так в результате получилось, что сникерсы доставались скорее павиану, чем Наби.
Это удивительное заявление могло бы показаться неведомщиной с подливой, но к заявлению был приложен видеоролик. В ролике было все – павиан, и сникерсы, и уши. Наби было нетрудно раздобыть этот ролик, потому что довольно много людей в республике пересылали его с телефона на телефон.
Европейский суд по правам человека в Страсбурге принимает заявления от пострадавших только тогда, когда заявитель прошел все судебные инстанции в собственной стране. Обычно этот процесс занимает годы, а в некоторых странах и заявитель пропадает по дороге, и уж, конечно, никто никогда не может предугадать, когда Страсбург примет то или иное дело к рассмотрению.
И хотя никакого умысла тут не было, заявление произошло удивительно не вовремя. А уши и павиан оказались на передовицах всех западных газет и, разумеется, в свете, чрезвычайно невыгодном для Джамалудина Кемирова.
В тот самый день, как The Times опубликовала интервью с Наби, Кириллу Водрову позвонил сэр Мартин Мэтьюз. Он попросил Кирилла срочно прилететь в Майами.
Море вокруг Майами было цвета бирюзы – не то что зимний Каспий, весь в драном бараньем полушубке свалявшейся пены.
Пятипалубная красавица-яхта сэра Мартина Мэтьюза покачивалась на рейде, и на верхушке мачты, под двумя флагами, – «Навалис» и британским, – крутилась палочка радара.
Причал для катера торчал позади яхты, как белый плавник, и с него в воду кувыркались две взрослых дочери сэра Мартина. Сэр Мартин встретил гостей у катера, и когда они поднялись на третью палубу, Кирилл увидел распахнутую дверь в салон и документы на столике перед диванами. Под документами Кирилл заметил свежий номер «Таймс», развернутый на интервью Наби Набиева. За распахнутой дверью бармен возился с виски.
Кирилл сел на один диван, а сэр Мэтьюз на другой, и сэр Мэтьюз рассеянно посмотрел вниз, где тощий черноволосый мальчик, приехавший вместе с Кириллом, стесненно пил коктейль с девушками в купальниках. Потом улыбнулся и сказал:
– Я изменяю формат проекта. Разумеется, мы будем добывать углеводороды. Но, боюсь, о переработке не может идти и речи.
Кирилл не сомневался, что его вызвали именно за этим. И все же ему показалось, что море вокруг Майями замерзло, и это уже не море, а кладбище в Бештое, и вместо белых чаек над могилами заунывно кричит имам.
– Я не могу, – продолжал сэр Мартин, – строить завод за семь миллиардов долларов в республике, где президентов взрывают так, что вместо трупа хоронят один костюм. А если вместо следующего президента взорвут завод?
– Но мы уже подписали соглашение.
ebooksa