– Спасибо, Франц, – сказал Семен Семенович приехавшему с Кириллом вице-президенту, – вы можете идти.
Франц распрощался и ушел.
Вышколенный слуга неслышно скользнул к ним с серебряным подносиком; на подносе сверкали белые чашки и расписной глобус чайника. Ноздри Кирилла защекотал запах свежих тостов. В дольки лимона были воткнуты аккуратные палочки, и из завитков сливочного масла в хрустальном блюдечке вырастала горка икры. Тут же, на подносе, стояла початая коробка толстых, с красной нашлепкой, сигар. Семен Семенович выбрал одну из сигар, слуга расставил приборы, поклонился и исчез.
– Вы проделали потрясающую работу, – сказал Семен Семенович, – я так понимаю, что вы собираетесь пустить первые две очереди шестого октября. На два месяца раньше срока.
За три прошедших дня ни один из кредиторов не упомянул, что работы идут с опережением графика. Кирилл молча ждал, что будет дальше. Забельцын сел, легко вдевая свое тело в бархатные ножны кресла.
– Курить не предлагаю – вы бросили. Кофе? Чай?
– Он у вас с молоком или с полонием?
Семен Семенович засмеялся, и налил Кириллу теплый ароматный напиток, а сам занялся длинной гаванской сигарой калибром 14,5 мм.
Рубенс строго глядел на них со стены гостиной, и за переплетом окна сверкала на солнце альпийская деревенька белыми домиками и раскормленными пестрыми коровами.
– Так вот о заводе, – сказал Семен Семенович, – Российская Федерация не может допустить, чтобы в жизненно важном для нее регионе хозяйничали иностранцы. Контрольный пакет завода должен принадлежать государству. На этих условиях мы согласны оставить вам месторождения.
– Это невозможно, – ответил Кирилл, – контрольный пакет завода принадлежит компании Navalis. Если вы начнете отбирать его, я вам гарантирую колоссальные неприятности. Лично вам. И этой недвижимости.
– Но ведь у завода есть не только контрольный пакет. Есть еще тридцать пять процентов, которые принадлежат частным владельцам. Вам и Джамалу. Почему бы вам не уступить этот пакет?
– Кому? Российской Федерации?
Семен Семенович, не торопясь, обрезал сигару специальным приборчиком, и тщательно раскурил ее от золотой зажигалки, украшенной гербом РФ.
– Кирилл Владимирович, вы сами видите, каково положение в республике. Что будет с вашим заводом, когда в нее введут войска? Вот что.
И Забельцын поднес зажигалку с гербом России к лежавшим на столике чертежам. Бумага вспыхнула. Нарисованные установки и нарисованные миллиарды опали черными хлопьями на малахитовый столик.
– Ваш Джамал, – продолжал Семен Семенович, – кажется мне в основе своей весьма разумным человеком. И вы, и покойный Заур много раз объясняли ему, что основа мира – это экономика. Есть завод – есть мир. Нет завода – нет мира. И притом, ваш Джамал много раз говорил, что деньги для него ничто. Ну так пусть и докажет это. Либо он отдает личные тридцать пять процентов и получает в обмен пост президента и мир в республике. Либо он оставляет их себе, и по его родному селу будут бить танки.
Семен Семенович встал.
– Я приеду на открытие завода, – сказал Семен Семенович, – и если все документы будут в порядке, то в этот день Джамалудин Кемиров станет президентом республики. И передайте ему, что я не сделаю ошибки, которую сделал Углов. Вашему приятелю не удастся повторить фокус на Красном Склоне.
Кирилл тоже встал. За переплетом окна две девушки в купальниках играли в бадминтон, и черно-белые коровы на склонах позванивали колокольчиками. Коровы с непривычки казались Кириллу невероятно большими, – дома коровы были маленькие, но прыгучие.