— Твой парень сильный… — еле слышно прошептал Вергельд. — Он готов удерживать напор ровно до того мгновения, пока не его силы, но силы его палача не иссякнут.
Он выносливый…
Но никто не ожидал, что Жевун сдастся так быстро. В первые мгновения Вергельду показалось, что тот прибег к уловке, чтобы попытаться сбросить с себя противника, хватка которого ослабнет. Но нет. Не сам он понял это, ему дала понять Мамбо, отошедшая к стене. Она сделала свое дело? Он послал на нее взгляд. Она просто смотрела прямо перед собой, словно говоря: «Мне безразлично, что ты думаешь».
Каталин приложил пальцы к шее Живнова и сам замер, то ли в надежде почувствовать пульс, то ли не надеясь на это. Он был в смятении — верить или не верить. В России он считал магию вуду ерундой и не верил в зомби. Но все переменилось здесь, в Африке, где и зародился этот культ, где, на взгляд Каталина, подавляющее большинство жителей были зомби. Или, по крайней мере, носили это гордое звание… И вот он стал свидетелем и заказчиком создания живого мертвеца. И пусть жертва не встанет ни через двенадцать часов, ни через двенадцать дней, не пойдет искать хозяина своей души. Но человек, замерший под ним, был жив — он чувствовал это, хотя сердце его не билось. Но он и не умер. Он добился своей цели. На его взгляд, жрица и его жертва сговорились. Одна поверила в свое могущество, а другой — в свою слабость.
Катала соскочил на пол и неожиданно рассмеялся. Подмигнул Мамбо и жестом руки показал ей на выход. Другим жестом дал понять Вергельду и Нико, чтобы они посторонились. Она повернулась. Он нагнулся. Она сделала шаг к двери, он поднял с земли камень с острыми краями. Мамбо занесла ногу над порогом, Каталин занес вооруженную руку и с придыханьем опустил ее на голову жрице. Раздался такой треск, что убийца сморщился. Он плюнул на распростертое перед ним тело и не удержался от реплики:
— Хоть ты и дохлая жрица, но твой череп не годится для порошка.
Он ушел, задевая плечом «маленького доктора», оставляя в этом придорожном склепе гарантированно мертвую жрицу и ее создание — не живого и не мертвого мужчину. Кадавр, пришло ему на ум слово. Собственно, труп, который все видит, слышит, чувствует.
Каталин дождался адвоката возле машины. Он стоял, скрестив руки, у передней дверцы и щурился на торчащий из-за горизонта малиновый обломок солнца.
— Я понимаю, — начал Катала, загораживая ему блеклый свет, словно прошедший через озеро сукровицы, — ты не в восторге от того, что я сделал. Но разве ты в восторге от того, что сделал этот гаденыш? Он сдал нас, предал, не забыл?
— Помню, — кивнул Николаев. — Я действительно не восторге. Но кто-то из нас должен был это сделать. Я отдал инициативу тебе. Но твои ритуальные штучки… — Нико сморщился и повел руками. — Здесь нет скрытых камер, случайных режиссеров и людей, близких к кастингу. Если ты хотел сорвать аплодисменты, то я могу хлопнуть пару раз.
За него это сделал Вергельд, не пропустивший ни слова. Однако не удержался от замечания:
— Твой приятель легко сдался в конце.
— Это потому что ты смотрел на него, — моментально отреагировал Катала. — Ты бы на меня посмотрел. Мои вены в жгуты можно было завязывать. А вообще, чем тяжелее пациент, тем легче вспомнить, чему тебя учили.
— Кстати, ты избавился от жрицы? — спросил Вергельд, занимая место в машине. — Я слышал какой-то треск. Ты порвал ее пополам?
Каталин, бросая в рот жвачку, ответил:
— Я размозжил ей голову. А Жевун принял порошок и уснул. В ближайшие двенадцать часов его лучше не беспокоить.
Вергельд жестом руки извинился и ответил на звонок по спутнику. Услышав голос абонента, бросил быстрый взгляд на Нико и вышел из машины; возобновил он разговор шагах в двадцати от этого места.
Адвокат предположил, что звонок личного характера. И он не ошибся: на связи была Вивьен. Ей предоставили возможность позвонить по телефону, и одним из первых, с кем она вышла на связь, стал Юлий Вергельд. Всего полторы минуты длился ограниченный по времени телефонный разговор, и еще десять минут пролетело после того, как связь оборвалась. Вергельд не вспоминал его, а переживал. Вивьен… Она сильно волнуется за Нико, точнее, за его предприятие, он очень упорный, смелый, отважный человек. Подумать только: она уже держала девочку за руку. Да нет, видимо, она плохо помнит, но сейчас вспомнила: она уже увела девочку за черту, в так называемую зону отчуждения, и тут этот ужасный вой полицейских сирен.
Два в одном, усмехнулся Вергельд. Вивьен звонила ему, но все ее мысли крутились вокруг русского адвоката. И этот звонок идентифицировал Нико, сняв с него все подозрения. А когда Вергельд попрощался с Вивьен и убрал трубку в карман, он подумал о том, что даже поздоровавшись в начале разговора и попрощавшись в конце, он был невежлив: не спросил о главном: как самочувствие Вивьен. Ведь она звонила из мест заключения, и по местному законодательству ей грозили долгие годы каторжных работ. Но она должна понять Вергельда — он закрутился с людьми, которых она ему порекомендовала, и она сама обозначила тему разговора. И все же неприятный осадок на дне души остался. Если бы он мог, он перезвонил бы Вивьен. Он даже сделал попытку — нащупал в кармане телефон.
И еще одной темы ему не удалось избежать. Он и Вивьен были близки, но связь их была недолгой, и с той поры пролетело много лет. Он не хотел бы вернуть прошлое, но в часы, когда его одолевала хандра, он мечтал о женщине по имени Вивьен.