Каталин сорвал с брючного ремня чехол с мобильником и бросил его адвокату.
— Открой.
— Что?.. Зачем?
— Открой, еб-т-ать, — настоял Катала. — В телефонном справочнике ты найдешь два своих телефона. Ну, какой из них твой? Эта мразь, — он пнул лежащего на земле Живнова, — замаскировал под твои реквизиты номер телефона полиции. И звонил туда за сорок минут до ареста Вивьен.
Николаев обмер. Он мог в уме пересчитать каждый волос, пустивший корни до самых мозгов. Не спятил ли Катала? Не курнул ли чего запрещенного даже в этой чертовой стране? Не поддался ли черной магии Мамбо? И еще десяток схожих вопросов в мгновение ока промелькнули в голове Алексея. Он видел перед собой свихнувшегося предателя; что может быть страшнее? Пройдет минута, и в затылок ткнется ствол «калаша», а в лицо рассмеется фактический хозяин этих мест.
— Вспомни, как он тянул время…
Висок, не затылок, а висок уже прожигал огненный взгляд Вергельда, хозяина этого никчемного человека, который призывал что-то вспомнить. Вспомнить, как Жевун тянул время. Адвокат невольно придержался совета — сам потянул время, поскольку ничего другого ему не оставалось.
— Когда я услышал голос дежурного, мне показалось, тебя на шутки пробило. И только потом заметил, что в списке телефонов Николаевых два.
«Зачем он мне это рассказывает?» Нико довольно быстро приходил в себя.
— Причем один из номеров федеральный. Зачем Жевун сдал «джуйку»? Почему подставил под удар всю группу и фактически провалил операцию?
— А ты не забегаешь вперед? — спросил Нико, еще не зная, чего он добьется этим вопросом. Впрочем, ответ был очевиден: лишняя минута на размышление. И он прибег к адвокатской уловке, которой дал название «неоконченная форма вопроса», позаимствованной из уголовной практики: оконченные и неоконченные виды преступления. — Ты не думал, что…
— Я не думал, — тут же подхватил Катала. Он подхватил саму идею формы. — Я не думал, — повторил он. — Я видел. Я смотрел на эту тварь, — Катала снова пнул лежащего без сознания Живнова. — Пока я делал вид, что соединяюсь с тобой, он рассматривал винтовку, выпачканную в крови Леонардо. Я бы не удивился, если бы Жевун направил ствол на меня.
— Дальше.
— А дальше шлепнул бы меня.
— Говори, что было дальше.
— А… Ну, я набрал твой номер. Один длинный гудок, другой…
— Так не говорят, так думают. Говори по делу.
— Так я думал, когда ждал ответ! — привычно выкрутился Катала. — «Водку ты, что ли, там пьешь или трахаешься?» Потом ты ответил, как выстрелил: «Да». «На!» Я мысленно послал тебя в жопу. Потом продолжил, словно нас действительно прервали во время первого звонка. Бросил взгляд исподлобья на Жевуна. Тот прикипел к винтовке. Смотрит в оптику. В сторону горящей машины. А там Мэрион с нашей зассыхой. Сейчас грохнет, думаю. Я был напряжен, не скрою, как будто трансвестит меня ласкал, ну и немного переиграл — стал пинать камушки. Лучше бы в носу поковырял. Только-только вышли из-под обстрела, трупы еще парные. Даже жрица этого задолбанного культа что-то там заметила. — Катала изобразил руками, как совокупляются ежи. — Повертела своей башкой, сфокусировала свои зенки на мне. Короче, ты помнишь, что я тебе сказал по телефону.
Николаев сказал «да». Он мог дословно воспроизвести немного нервную речь Каталы. «Нас достали люди фона. Все тот же квартет, который гастролировал в Москве. Жевун положил трех из четверых, теперь солирует одна сучка. Но она за трех сойдет. Жрица. Вуду. Тебе бы подъехать сюда. Мы переберемся от паленого места к перекрестку. Все».
— В общем, говорил я одно, а башка была занята другим. Я струхнул. Испугался Жевуна. Боялся остаться с ним один на один. И случись сбивка, позвал бы на помощь Мамбо. Я закончил разговор. И если бы Жевун потребовал повторить, что я наплел по телефону, я не вспомнил бы и слова. А ему сказал: «Надо подгребать к перекрестку. Там хижина какая-то». Вот и все. Ты вспомни, Нико, разве поведение Жевуна в аэропорту тебе не показалось странным?