В ощем, видик у меня был еще тот. Ржавый гвоздь в белой стене. Сукин сын, фармазон, дебошир и гуляка.
Агент? Ха-ха…
Хозяин таверны встретил меня дежурной улыбкой. Правда, с оглядкой на мое состояние, она была несколько тускловатой, но все равно грек держался молодцом.
– Кирие?..[52] – Он выкатил на меня свои большие влажные глаза.
– Заработать хочешь? – спросил я по-английски вполне трезво и жестко, убрав с лица ухмылку.
Все так же улыбаясь, грек прищурился. Он чересчур много повидал на своем веку, поэтому поверил мне сразу и без оговорок.
– Сколько и за что? – Хозяин таверны понимал английский, хотя сильно коверкал слова.
– Пятьсот баксов…
Глаза грека снова округлились – для него это была приличная сумма. Я был уверен, что за такие деньги он сам кому угодно глотку перережет.
– Хорошие деньжата… Пятьсот… – Он покатал последнее слово на языке, как комочек восхитительно ароматного и вкусного мороженого. – Пятьсот… Такие деньги на дороге не валяются… – Грек смотрел на меня выжидающе, ожидая объяснений.
– Нужно устроить небольшую потасовку.
Грек облегченно вздохнул – чего проще. Наверное, в его заведении мордобития случались чаще, чем дожди поздней осенью.
– Кто?
Хозяин таверны был сама прелесть. Своим вопросом он сразу убил трех зайцев: согласился на предложение, дал понять, что располагает необходимыми возможностями, и показал, что уяснил суть моего заказа.
– Двое. Стол в секторе от двух до трех часов.
– Как?
Черт! Я забыл, что хозяин таверны не имеет никакого отношения к нашей специальности, а потому профессиональный сленг диверсантов звучит для него как феня в ушах человека, впервые переступившего порог тюрьмы.
– Впереди справа от тебя, там, где картина. Два скандинава.
(Картина – это было круто сказано! Над головами топтунов висела мазня шизофреника, засиженная мухами до непотребного вида.)
– Каталавэно,[53] – грек "сфотографировал" взглядом псевдоблизнецов. – Пятьсот мало, – резюмировал он увиденное. – Удвойте ставку – и по рукам.