В самом деле, стоило удивляться. Вживленный в мозг кита чип, с помощью которого можно было определять местоположение млекопитающего и корректировочно воздействовать на его поведение, – это не сердце. Если даже кит погибнет, чип не перестанет действовать и откликаться на запросы. Следовательно, чип кем-то или чем-то извлечен из мозга кита. Но это же провал всей программы, всей операции!
– Как это могло произойти? – Нейвилл резко, как команду, швырнул вопрос в лицо собеседников. Впрочем, к капитану он не относился, и смелость предположения взял на себя Дэвидсон:
– Очевидно, по какой-то причине кит погиб…
– Это я и без вас знаю, – зло бросил шеф, – из черепа живого кита чип не выковыряешь. Как это могло произойти? И где?
«Гринписовец» пожал плечами, и Нейвилл обратился к более расторопному и сообразительному капитану:
– Мак-Кинли, пожалуйста, свяжитесь с бортом своего корабля и уточните, где находился кит, когда прервалась связь.
Капитан «Афродиты» молча вышел, а Дэвидсон, заглушая неприятную паузу, в которой отчасти был виноват, защебетал:
– Кита могли загарпунить браконьеры…
– Это лучший вариант, – мрачно отозвался Нейвилл, – который всему дает объяснение. И исчезновению сигнала – тоже.
«Гринписовец» подобострастно кивнул и продолжал:
– Его могло ранить или даже убить винтами корабля, а акулы могли его доесть…
– Не болтайте чепухи! – рассерженно оборвал словоблудство собеседника Нейвилл, – ни одна акула не способна разгрызть череп и добраться до мозга кита-горбача.
– Ну-у-у-у… – протянул Дэвидсон, пожимая плечами, – я так сразу не берусь предположить, что же могло произойти на самом деле, но вы же знаете, мистер Нейвилл, море есть море. Тут всякие чудеса возможны.
Шеф только нетерпеливо махнул рукой и подался навстречу капитану «Афродиты», который не заставил себя долго ждать.
– Ну? Что вы узнали? – чуть ли не в один голос спросили Дэвидсон и Нейвилл.
– Сигнал оборвался в тринадцать двадцать восемь, – начал доклад капитан, и все глянули на часы, отметив, что с этого момента прошло немногим более пятнадцати минут. – И случилось это в двадцати милях от этого берега, – он подошел к небольшой настенной карте, – вот здесь, – Мак-Кинли пальцем указал координаты более точно, – там, где сейчас ледяное поле.
– Затерт айсбергами? – удивленно переспросил Дэвидсон и с недоверием глянул на Скотта Нейвилла. – Бывали, конечно, случаи, когда при сильных и неожиданных морозах море начинало быстро замерзать, киты попадали в ледяную ловушку и погибали, но… – Он недоверчиво покачал головой и продолжал: – Оно, конечно, ни один китовый череп не выдержит напора айсбергов, не говоря уже про чип, однако чтобы в это время года, здесь… – Он снова с сомнением покачал головой.
– А в тринадцать тридцать четыре, – продолжил Мак-Кинли, выслушав монолог «гринписовца», – в этом же квадрате, более того, в этом же месте, запеленгован сигнал якорного радиобуя… – Собеседники снова уставились на него. – Насколько я знаю, район после ледового предупреждения уже почти сутки закрыт для судоходства. Военных кораблей и подводных лодок НАТО и стран-союзниц в этой точке тоже нет.
– Русский… – не то вопросительно, не то с облегчением выдохнул Нейвилл.
– Я полагаю, что – да, – утвердительно кивнул головой Мак-Кинли. – И судя по тому, что радиобуй появился на поверхности пятнадцать минут назад, а БРС ушел отсюда за несколько часов до того, искомая русская субмарина находится здесь и, видимо, потерпела аварию. Так что, как я и предполагал, часы ее сочтены.